Очищение - Олег Верещагин

Посвящается Ярославу Воскоенко и всем бойцам отряда «Юная самооборона» —

ЖИВЫМ И ПАВШИМ

…Детский садик кончился, детям поpа в школу,

Лишние интеллигенты поpосли тpавой.

Разбудили Геpцена, пили Coca-Colу,

А в итоге поле проpосло войной…

Симулякры не спасут, мертвецам не молятся,

И за телевизоp выйдет плата по счетам.

Раз пошла такая пьянка – смеpтью за околицу,

Даже сам Шварценеггер не поможет вам!

Где гуляет Disco-баp, завтpа будет кладбище,

Так бывает… не беда, лишь бы хлеба pосли.

Лишь бы были дети, те, что на миpовом пожаpище

Для новых хpамов и домов отбивали киpпичи.

А. Непомнящий. Веселая славянофильская

Земле стало душно, и камням тесно.

С облаков и стен позолота сползла.

Серая крыса

с хвостом железным

Из самого черного вышла угла.

И – вспыхнуло все.

И люди забыли,

Кто и когда их назвал людьми.

Статуи ладонями лица закрыли.

Никто не ушел.

Никто.

Аминь.

Н. Тихонов. Крыса

Они были практически ровесниками, эти два смотревших друг на друга человека.

Один, облаченный в неброский дорогой костюм, сидел в напряженной позе за столом в комнате, по-деловому обставленной. Ничто не говорило о том, что над его головой – две сотни метров природного грунта и камня, многочисленные сверхпрочные перекрытия и еще пять ярусов коридоров. Каждый из ярусов представлял собой, в сущности, маленькую автономную крепость с отличной защитой.

Другой смотрел на него с большого экрана связи – седой, коротко стриженный, в старой, почти нелепой повседневной форме капитана Советской армии. На груди кителя табачного цвета скромно сгруппировалось в четкий строй несколько планок «старых» наград.

«Странно, – подумал человек в костюме. – Почему он в этой форме? Он ведь уже несколько лет как генерал-лейтенант…» Потом он понял наконец – почему, и понял еще, что весь их разговор, начавшийся три минуты назад, не имеет смысла. Изначально не имеет смысла. Совсем. Понимание это окатило ледяной волной смертельного ужаса, но внешне ему удалось сохранить спокойствие. Полное. Может быть, все-таки позвать психолога-переговорщика? Но человек на экране предупредил, что разговор будет только с ним. С ним одним. И он не шутил, и в нем не было ничего от тех истеричных личностей – как бы они себя ни именовали, политиками ли, шахидами, идеологами, – которых может уболтать сколь угодно талантливый психолог. Да и о чем переговорщик будет говорить с человеком на экране, если все уже кончено? Еще до начала вызова?

Форма капитана Советской армии подтверждала это. Собственно, человек в костюме даже не очень хорошо понимал, зачем он еще ведет этот разговор. Это ведь даже не соломинка, за которую хватается утопающий…

– Прекратите. – Невзирая на отвлекающие мысли, голос человека в костюме был резок и сух, хотя и негромок. Голос того, кто привык к подчинению и умеет его добиваться. – Я не знаю, как вам это удалось, но я требую…

– Вы не можете ничего требовать, потому что ничего в этом деле уже не контролируете. – Голос человека с экрана тоже был спокоен, чуть хрипловат, словно бы сорван с детства, но – решителен. – А мы – контролируем и не собираемся ничего прекращать. Да уже и не можем. Запуски идут. Отовсюду, даже оттуда, где мы ничего не планировали и не брали под контроль. Это уже как цепная реакция. Посмотрите сами, у вас не может не быть карты.

Карта была. Да. На еще одном экране, справа за спиной. Но человек в костюме боялся смотреть туда и старался не слушать истошного звона и гудения сразу нескольких телефонных аппаратов и звонких отрывистых щелчков селектора внешней связи. Для него сейчас существовал лишь человек на экране – казалось, что еще как-то можно его убедить, успокоить… если не смотреть на карту. Это как чтение приговора. Пока он не прочитан – можно еще во что-то верить и на что-то надеяться.

«Неужели они сделали это? – с ужасом, сохраняя каменно-суровое лицо, подумал человек в костюме. – Они правда сделали это. Как же я упустил… недоглядел… и эти сумасшедшие…» А ему-то казалось, что верха надежно зачищены, и судорожные, опасливые действия армии в последние недели вроде бы подтверждали это…

Его взгляд упал на разложенные по столу листки свежих указов. Только что подписанных, практически еще пахнущих чернилами. Их содержание знали всего несколько человек на Земле, в том числе и он. И он осознавал, что этими указами… Но лучше распад Федерации, чем глобальная ядерная война! Разве нет?!

Он стоял перед выбором… и он спас мир, прекратил вяло тянущийся уже несколько месяцев конфликт… да и Россию он спас, ведь так?! Пусть и не всю, пусть и… но – спас! А эти…

«Не лги себе, – неожиданно подумал он. – Ты не спасал ничего, кроме своего кресла и куска власти. «Мне хватит» – вот как ты думал. Ты все сделал бездарно. С того самого момента, как в конце зимы начались первые стычки на Кавказе и на юго-западе в Причерноморье. Грозная риторика сочеталась с вялыми действиями. Игра в поддавки. Приглашение к совместному сексу, ха-ха. Да, это с самого начала было игрой в поддавки. Ты устал от страха, ответственности, риска, проблем – и только и думал, как половчей сдать на хранение в чужие… враждебные, не просто чужие… руки этот груз… Россию».

– О! Вижу. Опомнились. Стартуют первые ответные, – послышался голос с экрана, и человек в костюме дернулся, как от удара током. – Телефон у вас, я думаю, уже плавится…

– Вы-то на что надеетесь?! – Его вопрос свидетельствовал о прорвавшейся таки злости. – На вас же первых…

– Ни на что. – В голосе человека с экрана прозвучало искреннее и даже испуганное какое-то удивление. – Вы что, всерьез думаете, что можно начать такое – и позволить себе остаться жить?!

«Я бы остался», – снова ясно и безжалостно подумал хозяин кабинета. А человек с экрана продолжал говорить:

– Да и не кончено еще ничего. Кстати, уведомляю вас – Черноморский флот вашему приказу не подчинится. Десантная эскадра миротворцев будет встречена… Как положено, в общем, будет встречена. Как от предков и по уставу завещано, а не как «рекомендовано». Они этого не ждут, и достанется им в день встречи по полной; если бы история продолжала свой обычный ход, этот день стал бы еще одним днем русской воинской славы, честное слово! – Он яростно и весело сузил на миг глаза. – Да и в других местах теперь каждый будет решать сам. А ни ваши приказы, ни мои пожелания уже не будут иметь значения к этому моменту. И кроме того… очень скоро приглашенным вами надзирателям станет совсем не до оккупации. Собственно, им уже сейчас не до нее. Все катится по инерции… надо же, тут и Пакистан с Индией сцепились. – В голосе был отстраненный интерес, он явно рассматривал что-то, что не было видно собеседнику в кабинете. – И Китай… хм, а у Израиля ракет-то… вот ведь запасливые. Ну как есть жиды. А вот и Иран… Не думаю, что у них много, но Земле обетованной много и не надо…