Метро 2033. Отступник - Евгений Шкиль

Очередное изобретение велосипеда Докладная записка Вячеслава Бакулина

Николай Михайлович Карамзин, значение эпохальной двенадцатитомной «Истории государства Российского» которого для нашего Отечества переоценить трудно, был весьма разносторонне одаренным человеком. Впрочем, тогда это являлось нормой для российского дворянина, и упомянул я Карамзина отнюдь не в контексте самого его известного произведения. Просто среди весьма богатого наследия Николая Михайловича, в котором есть и критика, и публицистика, и поэзия, и проза, имеется стихотворение «Опытная Соломонова мудрость, или Выбранные мысли из Екклесиаста», написанное в 1797 году, а в нем такие строки:

Ничто не ново под луною:

Что есть, то было, будет ввек.

И прежде кровь лилась рекою,

И прежде плакал человек...

В свою очередь, как можно догадаться по самому названию, основой для этого стихотворения послужила библейская «Книга Екклезиаста», авторство которой приписывается легендарному ветхозаветному царю Соломону. В первой главе ее говорится:

9 Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

10 Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.

11 Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после. [1]

Вы спросите меня: это все, конечно, познавательно, но к чему оно тут? Где Карамзин (а уж тем более — царь Соломон), и где мы, адепты постапа и певцы Армагеддона? А меж тем, ко «Вселенной Метро 2033» эти слова имеют непосредственное отношение. Подумайте сами: так ли уж случайно появились на карте Московского метрополитена коммунистическая Красная Линия и неофашистский Четвертый Рейх, анархистское Гуляй-Поле и капиталистическая Ганза, древние касты Полиса и еще более архаичный культ Великого Червя? Так ли абсурдны они, так ли невозможны в обществе будущего? Много ли нужно так называемому цивилизованному обществу, чтобы скатиться обратно, во мрак беспросветной дикости? Отринуть все завоевания прогресса, забыть весь накопленный на протяжении тысячелетий опыт и проходить одним и тем же путем вновь и вновь, даже не подозревая о своих предшественниках? Вновь и вновь с маниакальным упорством изобретать велосипед, разбивая на этом пути лоб не только себе, но и, увы, ближнему и дальнему своему? Задумайтесь об этом, прежде чем воскликнуть: «Новый Лакедемон Демидовой и Шкиля невозможен!» Кто знает, что будет там, за вечными водами священного Миуса, слишком похожими на воду еще одной древней реки. Той самой, глоток из которой навсегда стирал и без того недолговечную человеческую память.

Посвящается Бессущностному, который щадит нашу Вселенную лишь потому, что здесь все еще обитают те, кто способен хоть что-то сказать этому Миру.

Огромный алый щит бросался в глаза издалека. Аршинные белоснежные буквы гласили:

Ожидаете Армагеддон? Обращайтесь к нам!

Строим бункеры на любой вкус!

Тел. 666-666

― Ты видел? — сказала Светлана, потягивая через трубочку колу из банки. — Даже здесь эта реклама висит.

― Я за рулем и не могу на всякую фигню смотреть, — ответил Лёня. — Ты же не хочешь в кювете оказаться?

― Надо же, — продолжала говорить девушка, откидывая со лба легкую прядь светлых с рыжинкой волос, — и номер телефона подходящий выкупили. А знаешь, кто занимается этими делами?

― Кто? — спросил Лёня, вслушиваясь в звуки голоса, что казался ему самым нежным в мире.

― Андрей Антипенко, — она смяла пустую банку и швырнула в открытое окно.

― Кто такой Андрей Антипенко? — нарочито равнодушно произнес парень.

На самом деле он, разумеется, слышал об одном из самых богатых людей Таганрога, и даже, пожалуй, немного завидовал тому, но показывать возлюбленной свою мелочность не очень-то хотелось.

― Ну да, — хмыкнула Света, — что вам, географам, летающим в облаках, до земных дел простых смертных. Это бизнесмен. Моя однокурсница его любовница. Он ей в центре Ростова шикарную квартиру снимает, на Пушкинской, двухкомнатную.

― Ого... — безучастно проговорил Лёня, прикидывая, во что такие подарочки должны обходиться.

Сначала он хотел сказать что-нибудь вроде: «Зато он не посвящает ей стихи», — но осекся, поскольку побоялся услышать что-то в стиле: «Зато ему ничего не стоит их купить».

― И по Ростову она рассекает на Ауди, — девушка с сомнением осмотрела салон их автомобиля, — за два миллиона.

Подержанный Фиат-Браво, в котором они мчались по Мариупольскому шоссе, был неплохой, приемистой машиной, но, разумеется, даже близко не тянул на такие деньги. Да и вообще, быть бы Лёне еще очень долго «безлошадным» и ходить пешком, если бы не мама: чтобы сын мог купить автомобиль, она, расщедрившись в честь окончания университета, сняла с книжки кругленькую сумму, доставшуюся по наследству.

― Лисёнок, — парень решил перевести неприятную тему разговора в более позитивное русло, — а этот твой Антипин себе-то бункер построил?

― Представь себе, да. И не один! Я как-то раз была в его особняке в Ростове, и могу сказать, что отделано все шикарно. Угадай где устроен вход? Прямо из спальни! — лукаво вымолвила Света, выпрямляя стройные ноги и томно потягиваясь, так что футболка обрисовала высокую грудь с бугорками сосков. —Я могла бы договориться и сводить тебя на экскурсию, знаешь, ведь в Таганроге у него тоже дом построен, но до осени не получится... Видишь ли, сейчас он жену в Таиланд отправил, а сам с моей подружкой на Сейшелы полетел.

― Кажется, скоро нам сворачивать налево, — сказал помрачневший Лёня, удивляясь, как это получалось, что обворожительная нежная Светлана, его любимый Лисёнок, вдруг становилась расчетливой и чужой.

Впрочем, несомненно, она просто дразнилась, уверил он себя.

* * *

Две недели назад Леонид Дрожжин получил диплом Южного Федерального Университета по специальности «преподаватель географии» и считал, что ему крупно повезло: он стал выпускником-специалистом.

― Поздравляю, сын! — сказала мама, когда он позвонил в Таганрог и сообщил, что диплом лежит в кармане. — Знаешь, я слышала, что со следующего года в твоем вузе какая-то двухуровневая система будет, частично платная... бакалавриат и магистратура... Мне заранее жаль моих школьников. Не думаю, что это приведет к чему-нибудь хорошему, посмотри на любые реформы в образовании за последние двадцать лет!