Византиец. Ижорский гамбит - Алексей Борисов

1. Новгородские истории

Из треснувшей известняковой плиты вода родника стекала почти бесшумно. Катилась себе тоненькой струйкой, пока не вгрызалась в свою товарку, отчего струи всплёскивало, и, уже объединившись в крутящийся прозрачный жгут, журча, влага спешила к сотворённой природой гранитной чаше, выливаясь из которой, неслась к большой воде. К Пудости, а та уже к Ингре, к великой реке целого народа. И так происходило изо дня в день, год за годом. Время шло своим чередом, и даже вечное багровое светило, прячущееся за похожие на небрежно содранные звериные шкуры облака, ни в силах изменить сложившихся устоев, как всегда, клонилось к закату. Ещё не заполыхали отблески вечерней зари, как откуда-то со стороны леса пополз редкий, несмелый туман, который, боясь приподняться и растаять в воздухе, изо всей силы цеплялся за каждую кочку и куст. Постепенно он накрыл луг и на мгновенье замер, словно затаился от смертельной опасности, как по реке разнесся скрип корабельного дерева, натужные выдохи гребцов и чужой для этой земли говор. Скандинавская шнека со свейским купцом Гротом стала поворачивать к берегу, где на пригорке, у устья речки, втекающей в полноводную Неву, расположился одинокий хутор.

Не так давно здесь обосновалась семья кузнеца Юхи. Разругался коваль со своей ижорской общиной, забрал семью и подался к побережью, подальше от злых языков. Срубил дом, обзавёлся хозяйством и стал жить. Окрестный лес снабжал дичью, заливной луг делился сочной травой с домашней живностью, на огороде прорастала репа и прочие овощи, а остальное давала река. Худо-бедно, но заработка от проходящих кораблей в период навигации на жизнь хватало. Всем это было выгодно. Путешественники часто ночевали на приветливом берегу, чинились и даже отмечали это место на своих лоциях как благоприятную стоянку. Юха же, в свою очередь, выменивал у них недостающие в хозяйстве товары, а жена варила брагу, славящуюся на сто вёрст окрест. Ещё пару лет, и искатели лучшей доли станут обживать побережье двух рек. А как иначе? Устье всегда притягивает людей.

– Инга, готовь угощения. Пойду, узнаю, может, что по железу корабелам надо, пока горн не погасил?

– Юха, не забудь сказать про пиво, как знала, что пригодится.

– Обязательно скажу.

Мужчина поправил нож на поясе, сделал несколько шагов по направлению к берегу, обернулся и подмигнул двум девочкам пятилетнего возраста, вьющимся возле юбки матери. Оглядывая знакомую местность, он вдруг ощутил щемящее беспокойство в душе, которое оставалось непонятным ему самому. Чувство тревоги и какой-то тяжести сперва коснулось его груди, а потом подступило к сердцу пронзительной тоской. «Я скоро», – так и не сорвалось с его губ.

Иноземцы вытащили шнеку на берег, познакомились с Юхой и, узнав про свежее пиво, приняли его приглашение повечереть в домашней обстановке, попросив сварить нечаянно сломанное лезвие длинного ножа. Наконец, все хлопоты подошли к концу и при свете домашнего очага гостей накормили от пуза. Инга предложила наваристую похлёбку, тушёную оленину и собранные с утра ягоды. Всё было хорошо, вечером пели песни, рассказывали новости, но утром случилась беда.

Воспользовавшись гостеприимством хозяев, предоставивших ночлег и еду, пришельцы оставили долги, посчитав для себя, что расплатились сполна, отняв жизни доверчивых ижорцев. Шнека уходила в сторону Ладоги, а над крышей дома ещё струился сизый дымок умирающего очага.

* * *

Почему на Руси так долго не строили больших кораблей? Ведь если прикинуть, чем больше водоизмещение – тем больше груза можно принять. И там, где шесть новгородских ладей везли полторы сотни тонн, венецианцы управлялись двумя галерами. Неужели тямы или мастерства не хватало? Но не всё так просто, как говаривал Флобер: «Хороший Бог в деталях». Даже если и построил бы какой-нибудь фантазёр крупный корабль, то что? Где бы он вёл свою трудовую деятельность? Ответ очевиден: размер Русского флота упирался в логистику речного сообщения, где зачастую невозможно эффективно использовать крупнотоннажные средства из-за недостаточной глубины акватории и порогов, кои приходилось преодолевать, дабы пересечь огромную сухопутную державу. А, как известно, думками сыт не будешь. В Новгороде строили и трёхмачтовые морские суда, которые превосходили по грузоподъёмности кораблики балтийских стран, но это было больше экспериментом, и едва достигнув Ладоги, они больше не видели родных стапелей. Спрос рождал предложения, и рабочими лошадками надолго оставались набойные ладьи, наподобие той, что служила Пахому Ильичу. Вот только не подходило нам это судно для намеченных планов, требовалось нечто среднее между галерой и ладьёй.

Вопрос о втором корабле встал тогда, когда до нашего похода в устье Ижоры оставалось чуть больше трёх недель. За то короткое время, которое мы провели в Новгороде, Пахом успел обзавестись ватажкой из шестидесяти добровольцев, по которым в разных княжествах Руси, и не только, давно плакала виселица. Осуществить сие оказалось совсем не сложно, поскольку город притягивал к себе огромные массы людей, стремящихся найти лучшую долю. И как водится, различных авантюристов среди них было хоть отбавляй. Ильич, собирая отряд, действовал с прицелом на будущее. Заранее арендовал старую корабельную мастерскую, готовую вместить под свою крышу даже сотню людей. Договорился с огнищанами, прибывшими из-под пригорода Торжка, о подвозе продуктов, с кожевенниками о поставках кожи, с охотниками о дичи и после этого объявил о наборе, отдавая предпочтение хлебнувшим лиха. Ему были нужны люди, полностью зависящие от него, видевшие в купце не только некую стабильность, но и надежду на безбедное существование. Задуманное оказалось достигнуто довольно скоро. Ухари оказались готовы идти, куда скажут, и делать всё, что прикажут. Главное, чтобы конечный результат радовал и желательно сопровождался звоном серебра в объёмистых кошелях, шелестом дорогих тканей и переливом сверкающего меха бесценных шкурок. Командовал этим отрядом Андрей Бренко, по прозвищу Чело. Бывший католический рыцарь, три года назад перебравшийся на Русь, по слухам принявший православие, занимался какими-то непонятными делами в Новгороде и, оставшись без единой куны, предложил свои услуги Пахому Ильичу, приведя с собой два десятка подельников. Вскоре мы познакомились.

– Людвиг Люнебургский, – представил мне рыцаря Пахом, когда тот зашёл в недавно отстроенный склад, прямо на подворье новгородца.

– Так как тебя величать, – переспросил у высоченного немца, одетого в изрядно вытертый полушубок без пуговиц на голый торс, – Людвиг или Андрей?

– Можно так и этак, но здесь лучше Андрей, – великан повернулся ко мне немного боком, пряча прореху на штанине.

Пока он крутился, вдобавок к ущербным порткам, я заметил и дырку на полушубке, не иначе прорубленную топором, со следами запёкшейся крови по краям. Так что Андрей из соляных краёв показался мне фруктом ещё тем.

– Приодеть бы тебя, – подумал я вслух, – следуй за мной, станем тебе амуницию подбирать. Кстати, – уже на ходу спросил у наёмника, – а почему Чело прозвали, вроде по-италийски это небо означает?