Сердце, созданное для любви - Джуд Деверо

Глава 1

Маргейт, Англия

Дом был огромный, пугающе некрасивый, и Джейс Монтгомери только что выложил за него четыре с половиной миллиона долларов.

Медленно проезжая через витые кованые ворота, ограниченные с двух сторон массивными кирпичными колоннами с застывшими на них каменными львами, Джейс затаил дыхание, боясь увидеть этот дом. Прайори-Хаус теперь принадлежал ему, но вряд ли он мог припомнить многое из того, что говорил риелтор. Усыпанная гравием дорога петляла по огромному парку, который радовал глаз. Ему рассказывали, что и парк, и сад были заложены в 1910 году одним известным ландшафтным архитектором. Деревья за эти годы успели вырасти, и их высокие стволы и мощные кроны уходили далеко ввысь; аккуратно подстриженный кустарник благоухал цветами, да и газон выглядел великолепно. Если бы Джейс увлекался верховой ездой, а этого за ним не водилось, огромный парк был бы именно тем местом, о котором только и можно мечтать.

Когда он проезжал мимо огромного старого дуба, то остановился и вышел из машины. Через мгновение дом откроется ему во всей своей красе, и Джейс не должен спешить, ему надо подготовиться к этой встрече. Чтобы купить Прайори-Хаус, ему пришлось занять недостающую сумму у своего дядюшки-миллионера. Поместье было выставлено на торги три года назад, и Джейс понимал, что когда придет время и он, в свою очередь, решит продать его, то это будет невыносимая головная боль.

Сначала он вел переговоры об аренде, но тогдашний владелец не пошел на это. Он хотел избавиться от монстра раз и навсегда.

— Что ж, — сказал Джейс риелтору, или агенту по недвижимости, как принято говорить в Англии, — видимо, что-то не так с этим домом? Кроме того, что он не особенно привлекательный, существует что-то еще? — Он вообразил водопровод, который постоянно засорялся, пролетающие с поразительной регулярностью, да еще и на малой высоте, реактивные самолеты, беспокойных соседей.

— Говорят, что там обитает привидение, — ответил Найджел Смит-Томпсон с видом человека, не верившего в подобные глупости.

— Но разве не во всех старых домах Англии живут привидения? — усмехнулся Джейс.

— Да, но это привидение отличается особым постоянством. Оно появляется довольно часто и пугает хозяев.

«Поскорее заключить сделку, вот что у вас на уме», — подумал Джейс.

— Поэтому дом так часто менял хозяев?

Когда Джейс обратился к своему дядюшке с просьбой одолжить деньги на покупку дома, дядюшка Фрэнк провел настоящее расследование. С конца XIX века ни один хозяин не задерживался здесь дольше чем на три года. Исходя из этого дядюшка Фрэнк утверждал, что это невыгодное вложение и Джейс не должен покупать это поместье. Джейс не сказал ни слова, просто протянул дядюшке конверт, который нашел в книге, принадлежавшей Стейси. Достав из конверта фотографию дома, Фрэнк поморщился, рассматривая ее, потом перевернул. На обороте значилась надпись: «Снова наш. Вместе навсегда. Увидимся здесь 11 мая 2002 года».

Фрэнку понадобилась минута, чтобы сложить картину целиком.

— Стейси умерла?..

— На следующий день, — выдохнул Джейс. — 12 мая 2002 года Стейси Эванс, моя невеста, совершила самоубийство в комнате на втором этаже паба в городке Маргейт в Англии.

Фрэнк взял конверт и посмотрел на штемпель:

— Отправлено из Маргейта, и стоит штамп от 8 апреля?

Джейс кивнул.

— Кто-то послал ей это до нашего отъезда в Англию. — Он мысленно вернулся к путешествию, которое изменило его жизнь. После окончания колледжа Джейс трудился на ниве семейного бизнеса, покупая и продавая компании. Менее чем за неделю до его женитьбы на Стейси его второй дядя, Майк, брат Фрэнка, позвонил и сказал, что хозяин английского инструментального завода вынужден выставить его на продажу. Если это случится, то три экспортных сделки провалятся и примерно сто человек останутся без работы. Так как именно Джейс организовывал эти сделки, он единственный, кто мог повернуть ход событий назад. Он сказал Стейси, что ужасно виноват, но должен немедленно лететь в Англию. И обещал, что будет работать день и ночь и вернется как можно скорее.

И тут Стейси удивила его, заявив, что хочет поехать с ним.

— Я говорил ей, что эта идея не кажется мне удачной, — сказал Джейс. — На самом деле я не хотел иметь дело с ее мачехой. У Стейси и так было предостаточно осложнений из-за нее, а тут еще заграничное путешествие.

— Ну да, я помню, — кивнул Фрэнк. — Если Стейси говорила — никаких лиловых маргариток, то миссис Эванс продолжала кампанию по их распространению. Любая мелочь превращалась в проблему, и еще она ужасно любила привлекать внимание к собственной персоне.

Джейс отвернулся. Нет, не было любви между юной красавицей миссис Эванс и ее падчерицей, которая была всего лишь немного моложе мачехи, но гораздо красивее и, что еще важнее, элегантнее. Стейси относилась к тому типу женщин, которые могли надеть спортивный костюм, но все равно было видно их благородное происхождение. Ее отец был из тех, про кого говорят в Америке «сделал себя сам», но мать происходила из старой аристократической семьи: не богатой, но с хорошей родословной.

После смерти Стейси ее мачеха вдруг воспылала любовью к своей падчерице и сделала жизнь Джейса невыносимой. На похоронах она кричала, что в смерти Стейси виноват он, Джейс.

— Ты убил ее! — кричала она на глазах у всех. — Ты нашел кого-то получше, поэтому увез Стейси из страны, подальше от семьи, чтобы втайне от всех довести ее до самоубийства!

Разумеется, все это был полнейший бред, но от этого боль не становилась меньше. Джейс любил Стейси всем сердцем и недоумевал, почему она покончила с собой за несколько дней до свадьбы.

— Ты думаешь, этот дом может иметь какое-то отношение к смерти Стейси? — спросил Фрэнк.

— Мне больше не за что зацепиться. — Джейс встал и начал ходить из угла в угол. — Прошло три года, однако ни о чем другом я не могу думать. Тот момент, когда сестра Стейси бросила мне в лицо обвинение в том, что я убил ее сестру, преследует меня каждую минуту.

— Что сказал психиатр? — мягко поинтересовался Фрэнк.

Джейс махнул рукой:

— Я перестал ходить к нему. Мы провели полгода, разговаривая о Стейси и обо мне. Он вытаскивал на свет божий все, что только можно было вообразить, предполагал отвратительные вещи, которые я мог сделать в секрете от нее, даже в секрете от себя, и что могло бы заставить ее покончить с собой. Психиатр был расстроен, потому что я не мог ничего подтвердить, тогда он переключился на мою семью. И, не найдя ничего подозрительного в моем детстве, узнав, что я родился в благополучной семье, он развел руками, признав наше общение бесполезным. Так я расстался с ним.

Фрэнк внимательно посмотрел на племянника: