Изгнанная из рая - Даниэла Стил

* * *

Жизнь Габриалы в доме своихбогатых родителей была соткана из страха, боли и предательства, в этом мире ейнегде было укрыться от одиночества.

Но семья распалась. Мать отдала ее в монастырь и навсегдазабыла о ней. Понемногу израненная душа юной Габи начала оттаивать. Здесь онанашла любовь и понимание. И здесь в ее жизнь вошел молодой священник ДжоКоннорс.

Постепенно искренняя дружба переросла в опасное влечение, азатем — в любовь. Джо, как и Гоби, болезненно переживал обиды и боль своегодетства. Вместе с Габриэлой он сделал первые шаги к своему духовномуисцелению.. Однако их тайная связь привела к тому, что Габриэла забеременела.Джо должен был сделать выбор — предать свою любовь и Габриэлу или покинутьмонастырь и жить с любимой женщиной в реальном, чужом для него мире. Такойвыбор оказался ему не по силам…

Откуда-то издалека доносился протяжный высокий вой, похожийпа вопли ирландского духа-баньши. Габриэла как будто плавала в море холодного исырого тумана, который с каждой минутой все глубже засасывал ее неподвижноетело. В тумане что-то двигалось, но рассмотреть это ей никак не удавалось.Серый туман то светлел, то становился совсем черным, и тогда тоскливыйпульсирующий вой замолкал.

— Где я? — спросила Габриэла и не услышаласобственного голоса. Лишь вдалеке снова кто-то завыл и завизжал, и онаподумала, что это, наверное, последние вопли ее гибнущей души. Значит, онаумерла. Ну что ж, теперь она, по крайней мере, сможет встретиться с Джо…

Габриэла не понимала, что мучающий ее звук был сиреной«Скорой помощи», которая, отчаянно мигая синими и красными огнями, неслась поулицам Нью-Йорка к ближайшей больнице. В тумане, в котором куда-то плылаГабриэла, ей чудились таинственные голоса, но что они говорят, она разобрать немогла. Одно только имя… Кто-то звал ее по имени, умолял, грозил, запрещал,заклинал ее вернуться из молчаливой, черной бездны, в которую Габриэланеумолимо соскальзывала.

— Габриэла! Габриэла!! Габриэла!!! Ну давай же!..Открой глаза, Габриэла!

Но она не желала понимать и подчиняться. Голоса (или то былодин голос?) звали ее обратно к жизни, которая была ей больше не нужна.«Оставьте меня!» — хотелось сказать ей, но кто-то заорал страшным голосом, и изтумана высунулись оранжевые резиновые руки с ножом, который, как показалосьГабриэле, вонзился ей прямо в сердце. Она ждала боли, но боль не пришла.Вернее, пришла, но не оттуда, откуда Габриэла ожидала. Кто-то как будто схватилее за ноги и силился разорвать напополам. Так погибла одна злая фея… Кстати,как ее звали? Мария? Миранда? Мирабелла? Забыла… А кто привязал ее к двумсогнутым соснам? Джо? Джон? Микки Маус?.. Тоже забыла. Ну и пусть, не важно.Габриэле действительно было все равно, да и боль была не такая уж сильная. Чегоона не хотела, это открывать глаза и возвращаться в мир, где боль, стыд игоречь снова станут непереносимыми.

Она совершенно не помнила, что с ней случилось. Габриэлазнала только, что это было что-то очень плохое и что, когда она умрет совсем,ей станет лучше. И она готова была сама призвать смерть, но вместо этого вдруготкрыла глаза.

В лицо ей сразу же ударил такой яркий свет, что оназажмурилась снова, но блаженное забытье и невесомость не возвращались. Теперьона ясно ощущала, что с ней что-то делают: переворачивают, колют невидимымииглами, отрезают от нее куски и снова пришивают, протягивая прямо сквозь мясотолстую, грубую нитку. Кто-то ковырялся у нее во чреве сразу обеими руками и,кажется, каким-то железным инструментом наподобие щипцов. Этот кто-то буквальновырывал у нее все внутренности, подбираясь к самому сердцу. Габриэла ждала,когда же холодные скользкие пальцы разорвут последние артерии и вены, которыевсе еще связывали ее с жизнью и с этой ослепляющей болью.

— Габриэла, Габриэла, Габриэла!.. — кто-топродолжал звать ее. Как будто чайки галдели над морем или работала какая-томашина… Какая — Габриэла додумать не успела. Боль, такая резкая, что посравнению с ней все предыдущие мучения казались детской забавой, пронзила еенасквозь, и она сразу поняла, кто она. Она маленькая девочка, которую сноваизбила родная мать. Она Меридит, фарфоровая кукла, которую Элоиза в яростиразбила, растоптала и выбросила. Она…

— Габриэла!!! — на этот раз голос показался ейсердитым. Она по-прежнему не видела ни лиц, ни рук людей, которые продолжаличто-то с ней делать. Она вообще ничего не видела, кроме сменявших друг другасвета и тьмы, ничего не слышала, кроме этого монотонного крика, ничего нечувствовала, кроме боли. Потом явь снова стала путаться с бредом, и Габриэлаувидела отца, который смотрел на ее муки с выражением тоскливой беспомощностина лице.

Внезапно вместо отца появился Джо. Он улыбался ей,протягивал к ней руки и манил за собой. Джо что-то говорил, но Габриэла никакне могла слышать — что. «Где ты?» — хотела спросить Габриэла, но, подняв глаза,увидела, что он смеется.

— Я не слышу тебя. Что?.. Говори громче! — этислова она повторяла снова и снова, но он ничего не отвечал и все смеялся. ПотомДжо стал удаляться, и Габриэла крикнула, чтобы он подождал, она хочет идти сним, но ноги отказывались ей повиноваться. Они были слишком тяжелыми. Габриэланикак не могла сдвинуться с места, а Джо уже почти совсем исчез в туманнойдымке. Лишь на мгновение он задержался на границе света и мрака и, поднесяпалец к губам, отрицательно покачал головой. В следующий миг он исчез, иГабриэла неожиданно почувствовала себя свободной. Сорвавшись с места, онабросилась за ним вдогонку, но он исчез, просто перешел в другой мир и закрыл засобой дверь, которую она никак не могла разыскать в туманной мгле.

Сердитые голоса за спиной Габриэлы сразу сделались громче.Они гнались за ней, не хотели, чтобы она уходила от них, и, обернувшись назад,Габриэла поняла, почему она не может последовать за Джо. Она была накрепкопривязана к креслу: руки ее у запястий стягивали широкие резиновые бинты,широко разведенные в стороны ноги были непристойно задраны вверх и тожепривязаны. Ослепительно яркий, но холодный свет заливал все вокруг.

— Нет, я должна идти за ним, — беззвучно крикнулаГабриэла. — Он ждет меня. Я нужна ему…

Но тут все снова заволокло туманом, и из него выступил Джо.Он выглядел таким счастливым, что Габриэла даже испугалась. Но невидимые люди,столпившиеся вокруг нее, закричали громче, и Габриэла поняла, что они делают сней что-то ужасное. Что? Они старались украсть ее душу, чтобы она не моглапоследовать за Джо.

— Нет, нет, нет! — кричала им Габриэла, но они неслушали ее. Или не слышали.

— Все хорошо, Габриэла, держись, Габриэла, ещенемножечко, Габриэла… — бубнил ей на ухо какой-то голос. Она попыталасьотодвинуться, но у нее ничего не вышло. Тогда Габриэла попробовала приподнятьсяи, открыв глаза, с удивлением обнаружила, что начинает кое-что различать. Надней склонялись мужчины и женщины, одетые в бледно-голубые бесформенные одежды.У них не было лиц — были только руки в резиновых перчатках, и все они быливооружены острыми ножами, которые они по очереди вонзали в ее беззащитное,истерзанное тело.