Жена по контракту - Лина Манило

1 глава

Лана

Я стояла спиной к окну и следила, как моя жизнь медленно, но уверенно катилась в пропасть. Разрушалась на глазах, а я ничего не могла с этим поделать. Да и не хотела, наверное. Устала.

Судебные приставы ходили по дому в пыльной обуви, деловито заглядывали во все углы, описывали имущество, не пропуская ни единой мелочи. За окном рокотал мотором грузовик, приветливо распахнувший пасть кузова, готовый принять всё моё имущество в свои недра.

За окно я смотреть боялась. Там, ничего и никого не стесняясь, по идеальному ещё час назад газону, бродили всё те же приставы, описывая даже ни в чём не повинных садовых гномов.

Почему-то именно это зрелище ранило больше всего. Я любила своих гномов. Сама их покупала, сама расставляла, а их забирали, словно несчастные пластиковые человечки в смешных красных шапочках составляли хоть какую-то ценность.

Смешно. До слёз.

Уж лучше смотреть, как вырывают “с мясом” со стен картины, чем на гномов.

Зациклило же, вот чёрт. Ни о чём думать больше не могла.

Впрочем, эти важные товарищи в синей униформе лишь выполняли свою работу. Злилась ли я на них? Нет. Какой в этом смысл? Они люди подневольные.

Злилась я на мужа, который профукал всё, что зарабатывал годами, наделал долгов и скрылся в неизвестном направлении, оставив меня у разбитого корыта. Как в самом дурном сне.

Словно в тумане, подписала протянутые приставом бумаги, и меня наконец оставили в покое в опустевшем доме. Он тоже мне больше не принадлежал. Впрочем, наплевать.

Это слово стало моим девизом в последние дни, потому что только так могла справиться с лавиной проблем, завалившей меня с головой. Иначе боялась совсем отчаяться.

Свет и телефон давно отключили за неуплату, а на личном счету не было ни копейки. Хотелось уехать в самый далёкий и незнакомый город, да только, кто меня там ждёт? Да и денег не хватило бы даже на билет. О том, что буду делать дальше, старалась не думать. Утро вечера мудренее, что-нибудь придумаю.

А после пришли те, кому нужна была информация — люди, от которых мой муж пытался скрыться. Слава богу, бывший, но для пришельцев это роли не играло. Они хотели его найти, и вряд ли выбирали способы.

Люди, которым нет дела до слов, объяснений и просьб. Те, кому Юра задолжал. Те, кто не планировали ему этого прощать.

Могла ли я им помочь? Нет. Но кого это волнует?

Они стучали в дверь, ходили по двору, громко переговариваясь — чувствовали себя хозяевами жизни. По всей видимости, в совершенстве овладели этим искусством, раз не боялись, что я вызову полицию. Или знали, что не смогу.

А я забилась в самой дальней комнате, сжавшись в комок, и наивно ждала, когда они уйдут.

Не уходили.

Лишь громче становились голоса, и, значит, скоро они найдут меня. Как бы я ни пряталось, не поможет.

Грохнула дверь, сорванная чьей-то ногой с петель, и звук этот стал последней каплей.

Глянула на окно, неплотно закрытое, выходящее на задний двор. В последний раз прислушалась и поняла: промедление — смерти подобно. Нужно уходить, пока эти утырки не зашли в комнату и не сделали со мной всё то, о чём так красочно рассказывают в криминальных сводках. Нет уж, обойдутся без меня.

Распахнула окно, прислушиваясь, но в эту часть двора никто ещё не успел добраться. Отлично. Дальше, за забором, виднелся лес, и, если пройти по почти невидимой постороннему глазу тропинке, можно за пару часов попасть в соседний посёлок. Вариант так себе, но это лучше, чем ничего.

Решено.

Подтянулась на руках, выскользнула в окно, ударившись ногой, но бежать могла, а это самое главное.

Пригнулась пониже, обмирая от страха, забыв с перепугу даже собственное имя, и всё, что понимала сейчас: нужно бежать. Эти люди не оставят меня в покое.

Пока кралась к дыре в заборе, закамуфлированной разлапистыми кустами красной смородины, почти ничего не соображала, но страх вёл вперёд, и пришлось довериться инстинкту самосохранения. Может быть, хоть сейчас он меня не подведёт?

Голоса становились всё глуше, тьма стелилась по земле, клубилась туманом, в котором оживали призраки, а я осторожно пролезла через кусты, хватаясь за крошечный шанс на спасение, как умирающий — за руку близкого.

Мне нечего было терять: всё, что можно, у меня уже отняли. Мне не по кому здесь скучать, а дом этот я давно уже перестала считать своим. Таковым он перестал быть даже по документам.

Значит, нужно бежать. И пусть мне поможет хоть кто-нибудь, потому что самой, боюсь, не справиться.

Голова кружилась, а в горле пересохло настолько, что больно глотать. Нога болела, но на неё я обращалась внимание меньше всего — не до травм и увечий. Выбраться бы.

Зачем-то свернула влево, словно меня вела вперёд невидимая рука, и бежала, путаясь в ветках, полосуя кожу до крови. Ссадины, раны — какая разница, если на кону жизнь?

Жизнь — единственное, чем я ещё дорожила. Хотя, кому, кроме меня, она вообще была нужна?

За спиной отчётливо слышались чужие шаги. Или это моё сердце стучит в ушах? Не разобрать. Под ногами ломались ветки, впивались в щиколотки, и боль эта немного отрезвляла.

Господи, как же кружится голова.

Не в силах больше бороться с тошнотой и усталостью, остановилась, хватаясь рукой за ствол дерева, попыталась отдышаться и привести мысли в порядок, понять, где вообще нахожусь, но перед глазами мелькали раскалённые добела огненные шары, и я несколько раз зажмурилась, чтобы разогнать их. Не помогло.

Сколько я уже бегу? Не понимаю. И зачем только свернула? Трусиха.

Где-то, совсем рядом хрустнула ветка, и я вздрогнула. Нужно идти дальше, иначе сердце от страха остановится. В крови столько адреналина, что в венах будто бы расплавленная магма текла. Горячо, как же горячо.

Порывисто оттолкнулась от своей шершавой, прогретой на солнце опоры и помчалась вперёд. В ушах похоронным набатом звучала чья-то поступь, и я сглотнула липкий комок, но помогло мало.

Влево, снова влево. Впереди лишь плотный ряд деревьев, и ни конца им, казалось, ни края. Когда же этот проклятый лес закончится? Там же, впереди должна быть дорога — широкая, загруженная транспортом в любое время дня и ночи. Почему я никак не выйду к ней?

Вдруг странный звук привлёк внимание, и я остановилась, хватаясь за очередное дерево, чтобы не упасть. Плачет, что ли, кто-то? Нет, не плачет, скулит.

Лес этот не был наполнен зверьём — близ дорог животные не хотели селиться. Не водилось здесь ни белок, ни зайцев, да и грибы не радовали урожаями. Тогда кто же скулит?