Любовница императора Авискоты - Екатерина Бакулина

1. Первый раз

В тот первый раз он был еще совсем мальчишкой.

Благородным и очень обеспеченным мальчишкой даже на первый взгляд, хотя притворялся простым матросом, и даже одет был как надо, явно с чужого плеча.

Пришел вместе другом.

Такие, как он, могли бы легко позволить себе куда больше, чем дешевый бордель в порту, в столице хватает таких заведений. И девочки будут чище, и номера куда как прибраннее, без клопов и продавленных кроватей. Но ему, как настоящему мальчишке, хотелось приключений. А еще – не хотелось быть узнанным, мало ли, кого встретишь в приличных местах.

Они потребовали девочек помоложе и посвежее. Вернее, этого потребовал его друг, а ему… Это был подарок. На свадьбу. У него свадьба на следующий день… а мальчик еще так мало видел в жизни. Нет, опыт у мальчика был, но, как я поняла, не слишком большой.

Я была в ужасе. Для меня это совсем первый раз.

Меня привели… приодели, причесали, как могли, на скорую руку, чтобы я молодому господину понравилась. Чужое платье оказалось мне коротко, но слишком широко в груди, впрочем, все равно лучше, чем мое собственное. Подкладка расшитого люрексом лифа колола кожу… на голое тело.

– Вот! Невинная, как утренняя роса! Специально для вас, господа! – радостно объявила мамаша Бо. – Юная и нежная, как лепесток розы! Всего втрое от обычной цены! За девственницу – это почти даром!

И, не моргнув глазом, назвала цену вдесятеро.

Господа матросы, да… матушка Бо делала вид, что верит маскараду, хотя ее-то не проведешь. Я сама тогда еще не могла с первого взгляда распознать обман, но поняла потом. Они были совсем другими – чистыми, ухоженными, так и лоснящимся от благополучия.

Я смотрела на них, и слезы застилали глаза. Но плакать нельзя, я должна улыбаться, иначе меня снова побьют. У мамаши Бо умеют бить так, чтобы следов не оставалось, но невыносимо больно.

И все же, я так надеялась, что это будет не так скоро. Что я так и буду мыть здесь полы, штопать одежду. Я не хочу…

– Идет! – так же, не моргнув глазом, согласился белобрысый. Он был немного выше и шире в плечах, и такие ослепительно-голубые глаза. – Если Рико она понравится, я заплачу. Это подарок!

Рико – второй. Чуть пониже, хотя все равно на полголовы выше меня, посмуглее, волосы каштановыми кудрями, глаза… нет, глаза я смогла разглядеть только потом.

Этот Рико подошел.

Он долго смотрел на меня сверху вниз, оценивая. Так, что под его взглядом дрожали колени. Близко. От него пахло дорогими духами, легко и непривычно-изыскано.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Зачем тебе ее имя? – засмеялся белобрысый, – женишься ты не на ней.

– Я хочу знать.

– Мэр, – сказала я. – Меня зовут Мэр.

Я должна быть послушной.

Он чуть склонил голову. Дотронулся до искусственного алого цветка в моих волосах, немного брезгливо.

– И что ты умеешь, Мэр?

– Она ничего не умеет, она девственница, – снова отозвался белобрысый. – Но так даже лучше. Завтра у тебя будет такая же, можешь сравнить. И потренироваться заодно. Если окажется девственница, конечно. Они обе.

Засмеялся.

Я вздрогнула. И тогда впервые испуганно посмотрела Рико в глаза.

Он улыбнулся мне. Чуть напряженно, но все же, как взрослый ребенку, снисходительно.

Взял за подбородок.

– Хорошо, я беру ее.

* * *

Он закрыл дверь.

– Боишься?

Стоял чуть позади, за моим плечом.

– Нет, – сказала я.

– Ты вся дрожишь.

Его дыхание на моей шее.

– Немного волнуюсь.

Нет, наедине с ним страха почти не было. Я даже подумала, что мне повезло, ведь первым мне мог попасться похотливый вонючий беззубый старик, любитель девочек. А этот парень едва старше меня. Просто парень. Да встреть я его на улице… нет, на меня такой бы никогда не посмотрел. Из благородных.

И еще – он сам волновался. То есть… не совсем так. Он не смущался, нет, вот смущения в нем не было ни на грош. Он был уверен в себе. Он просто не очень понимал, что со мной делать. Не с девушкой в принципе, а именно сейчас, со мной.

– Для тебя это и правда первый раз? – спросил, обходя вокруг, разглядывая меня со всех сторон.

– Да, – сказала я.

– Ты давно здесь?

– Чуть меньше недели.

– И как ты сюда попала?

Я подняла на него глаза.

Он смотрел прямо, открыто, с интересом, чуть склонив голову на бок. Глаза у него темно-серые, почти черные в блеклом свете керосиновой лампы на столе. Едва уловимая ухмылка на губах. И даже не поймешь, что он испытывает сейчас – вожделение или брезгливость… и меня вдруг задело.

– Зачем это вам, господин?

– Ты не хочешь отвечать? – он слегка удивился.

Разве может не хотеть шлюха?

Сколько мне говорили: держи язык за зубами, сколько били за это… и толку мало.

– Я мирокская княжна, меня похитили пираты и продали сюда в рабство. А вы, господин? Почему вы здесь?

Он фыркнул, его это позабавило.

– Я пришел развлечься, – сказал он. – И как зовут твоего князя-отца?

– А на каком судне вы служите матросом, господин?

Я дура, я знаю. А когда начинаю волноваться – дура еще больше, меня со страха просто несет… Но переодетого мальчишку я никак не могла воспринимать всерьез.

Он шагнул ко мне ближе, почти касаясь.

– От тебя пахнет так, словно пираты держали тебя в трюме с рыбой, – сказал он.

– Так и было!

– Не сомневаюсь, – сказал он, убрал прядку волос с моего лба. – Но ты все равно красивая.

– Я… – а вот тут я растерялась, даже покраснела.

– «Отважный», – сказал он. – Судно, на котором я служу: «Отважный».

– Это китобоец, – сказала я. – Только один «Отважный» у нас в порту. Команда пятнадцать человек, за последние полгода только мелочь, никакой приличной добычи, они сидят на мели. И у них нет денег на то, чтобы пахнуть розами.

Парень улыбнулся весело, ему нравилась эта игра. Положил ладони на мою талию, чуть привлек к себе.

– В Мироке пять независимых княжеств. И нет ни одной княжны твоего возраста. Я уж не говорю о том, что таких курносых и конопатых мироек не бывает.

– Я пошла в мать, – сказала я. – И вообще я незаконнорожденная. Но отец всегда любил и признал меня.