Ночь с лучшим другом - Любовь Попова

*** Мирон ***

— Опять ты его в драку втянул! — бегло осматривает Саша своего младшего брата. Но кроме пары царапин, повреждений я не заметил. Это при том, что дрались мы двое против четверых. — О чем ты думал! Зачем полез к этим уродам!

Она еще причитала, причитала, а я как идиот улыбался. Потому что приятно знать, что хоть кому-то не наплевать. Хоть кому-то важно, что ты живой и здоровый. Пусть и через младшего брата, но как же здорово, что теперь Сашка ругает и меня.

— У меня между прочим рана на плече, — делаю несчастный вид, отвлекаю ее. Она поднимает глаза. Обычно голубые, сейчас от гнева и слез страха – синие. Но чтобы она не говорила, как ни ругала, все равно не сможет отказать. И если любая другая будет строить ровеснику глазки, то Саша просто сделает своё дело. А потом и подзатыльник даст. — Это Митя меня в драку втянул.

— Как тебе не стыдно, Мирон! Еще и стрелки переводишь на мальчика!

— Саш, — подает голос Митяй. – Он правду сказал. Просто эти уроды сказали, что ты скоро станешь их подстилкой, и я не мог удержаться.

Саша на миг теряется и это выражения недоумения на ее лице бесценно. В такие моменты с нее слетает заумность и остается только женственность. Она быстро обнимает брата, гладит его по голове, я в такие моменты ненавижу Митю, что ему достаются такие нежности. И я бы хотел, конечно, быть ей братом, только вот в груди ноет не по-родственному.

Саша поднимается, открывает рот, чтобы сказать «спасибо», но не разочаровывает, потому что редко против своих принципов идет. Не благодарить парней в детском доме, это чревато лишением девственности.

— Не важно! Ты старше! Он к тебе тянется! Значит, ты обязан его оберегать.

— А ты?

— Что я? — наконец поднимает она смущенный взгляд. Ни грамма флирта, только напряжение.

— Ты тоже ко мне тянешься? Ну я же старше.

— Как магнит с противоположным полюсом, — отвечает она и встает с колен, берёт брата за воротник и тащит в свой блок, где продолжит его отчитывать.

И я улыбаюсь.

— Магнит же... — но только потом до меня доходит, что противоположные полюса отталкиваются. Но я все равно как дурак радуюсь. Ощущать ее свежий запах так близко почти счастье. А смотреть, как плавно её узкие бедра двигаются из стороны в сторону, поэзия. Вся такая хрупкая, маленькая, беззащитная, при этом совершенно несгибаемая. Настоящая скрипка. И мало кто не хотел бы сыграть на ней своим смычком.

Она редко улыбается. В основном только своему младшему брату, к которому часто бегает в другой блок нашего детдома. Она редко говорит на уроках, но, если спрашивают, отвечает по делу. Она не пытается выделяться, но с её внешностью это сложно. Внимание привлекают и чуть раскосые, голубые глаза и волосы, что она вечно прячет в пучок, и попка яблочком. Это все не говоря о дерзких, упругих грудях, которые очень выгодно смотрятся с отвисшими дойками ее ровесниц.

Саша Самойлова появилась в приюте несколько лет назад. Испуганная, нескладная, вечно всех поучающая. Я бы даже не заметил её, если бы не её брат Митя, который как банный лист везде за мной таскался. Мне приходилось защищать его. И волей не волей общаться с Сашей.

И если сначала я думал, что она такая, как все эти девочки, что принимают подарки за свои прелести, но потом понял, что ей это не интересно. Мало того, ей и мальчики не интересны.

В какой-то момент, воруя из очередного богатого дома неподалеку безделушку, мне очень захотелось подарить ее ей. Так сильно та балеринка напоминала мне Сашку. Приехав в ту ночь, я стал очередным профаном, который попытал с ней счастье. И был близок к победе, ведь шкатулка Саше понравилась. Она почти минуту не отрывала взгляда от нее, ее лицо светилось, ее зубки то и дело покусывали пухлые губы.

В тот момент я осознал, насколько хороша будет Саша в богатых шмотках и на крутой тачке. Она достойна этого. И когда Саша протянула руку, мое сердце готово было выскочить из груди. Но она лишь закрыла крышку, прервав мелодичное звучание. В тот момент я понял, что погиб окончательно.

— Очень красивая, — только и сказала она, а мне захотелось прояснить.

— Я бы мог шантажировать тебя Митей.

— Мог бы, – пожала она плечами и ушла, а я остался стоять и усиленно думать, как мне завоевать сердце такой девушки.

И я пытался. Но намёков Саша не понимает, на пошлости не реагирует. Только иногда кивает в знак благодарности. Но это простое беззвучное «спасибо» ценнее благосклонности любой давалки в коридорах. Тем более, что в моменты кульминации я всегда думаю о Саше. О том, как сверкают золотом её волосы на солнце, а как грудь просвечивает через два слоя казенной ткани. Или о том, как она подставляет лицо каплям дождя, а они скользят по гладкой коже, теряясь в самых потаенных уголках ее тела. Но по-настоящему фантазию распалила ручка, колпачок которой она кусает, когда напряженно о чем-то думает.

И я даже готов был спросить прямо не готова ли она сменить колпачок на нечто более увесистое, смелости мне не занимать, как вдруг идя по коридорам я случайно услышал «Самойлова».

Я сворачиваю и иду за нашей директрисой и крупным мужчиной в синем костюме. Взрослый и, судя по одежде, при деньгах. Почему-то меня тронул страх, что Сашку хотят в бордель продать, а квартиру, положенную по государству, отнять… Такое нередко бывает, но я был уверен, что Сашку это не коснется. Поэтому нужно послушать, чтобы знать точно… Но услышанное повергает меня в ступор, а ноги немеют и подгибаются. В груди зреет боль утраты, хотя еще ничего не произошло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Митю усыновят, а над Сашей возьмет шефство этот хрен. И что значит шефство?

— Вы уверены, что её не трогали?

— За ней хорошо наблюдают, как вы и просили. Я, конечно, не могу следить за ней круглосуточно, но как я слышала, Александра никого к себе не подпускает.

— Замечательно...

— А… Вы её себе хотите? — очень подобострастно спрашивает директриса, и меня передергивает. Ей бы только бабла срубить.

— Это вас не касается. Где она? Хочу взглянуть.

Я проследил, как этот хер пялится на Сашу. И понял две вещи…