Прага. Инструкция по соблазнению - Анастасия Градцева

Пролог

Стенки в этом общежитии были картонные. Ларе отлично было слышно, как Мирослав повернул ключ в двери, как бросил на пол скейт и прошел на их общую кухню. Стук дверцы мини-холодильника, хлопок открывшейся пивной бутылки… Лара против воли представила себе, как вздрагивает от жадных глотков его смуглая шея, какая мокрая у него на спине футболка после тренировки, как блаженно прикрывает он глаза… Вот донышко бутылки жалобно звякнуло от того, с какой силой ее поставили на стол, и дверь комнаты её соседа захлопнулась.

Мирек ушел к себе.

Лара проскользнула на кухню, убеждая себя, что хочет просто навести порядок. Все-таки это их общее пространство, и ужасно некрасиво с его стороны вот так оставлять на столешнице открытую пивную бутылку. Мог бы и убрать! Обязательно потом надо будет сказать ему (непременно строгим учительским тоном!), что она не потерпит тут такого беспорядка.

Лара протянула руку к оставленной «Крушовице» и медленно провела пальцами по прохладному стеклу там, где его касался Мирек. Невольно представила, как его длинные пальцы обхватывали бутылку, а губы касались вот этого горлышка… Не успев подумать о том, что она делает, Лара вдруг схватила пиво и отпила большой глоток.

И, конечно, именно в эту секунду сосед собрался в душ. Полуголый, в одних шортах, с полотенцем на плече, он замер на пороге. Лара едва не поперхнулась, но постаралась максимально достойно выйти из положения: вернула бутылку на место и скрестила на груди руки с таким видом, будто ничего такого не произошло. Подумаешь, может, ей просто пить захотелось. И да, она отпила пива из бутылки своего студента. А что, это запрещено законом?

— Это мое пиво, — проговорил он, прищурившись, и зеленые глаза заскользили по Ларе. Слово «моё» он произнес неправильно, как по-чешски — «мойе», но сейчас его явно не стоило поправлять.

— Я знаю, — Лара все же покраснела, светлая кожа пошла пунцовыми пятнами. Ужас, как неловко. А во рту до сих пор был терпкий вкус Крушовицы и… Мирека. И в сочетании с его вдруг вспыхнувшим взглядом это была взрывоопасная смесь.

— Ты могла просто попросить, — он перешёл на чешский, но она все равно его понимала. А от того, как его хриплый голос тянул гласные, можно было сойти с ума. — Так захотелось моего пива? Или… меня?

Лара задрожала всем телом и с усилием сглотнула. В горле пересохло, несмотря на то что она только что пила.

— Не неси чушь, — прошептала она.

— Я тебя не понимаю, — усмехнулся он на чешском. — Ты сказала «да»?

Лара отчаянно замотала головой, со странным чувством наблюдая за тем, как Мирек бросает на стул полотенце и явно намеревается подойти к ней. В этом маленьком пространстве ему достаточно было сделать всего шаг, чтобы оказаться рядом. Но ведь и Лара могла сделать этот шаг в сторону своей комнаты и закрыть дверь на ключ. Почему же тогда стояла и с обреченностью кролика, застывшего перед удавом, смотрела на приближающегося студента? На забитые татуировками жилистые руки, на сухое тренированное тело, на усмешку на красивых губах.

Мирек уверенно положил ладонь на ее затылок и притянул ближе к себе. Обжег потемневшим взглядом и… поцеловал. Господи! У Лары и раньше от его случайных касаний электрические разряды по телу пробегали, но то, что с ней творилось сейчас, не шло ни в какое сравнение. Короткое замыкание — вот что это было.

Случилось то, чего Лара подсознательно боялась — это было слишком хорошо. Её никогда не целовали так откровенно и умело. Язык Мирека нагло и сладко хозяйничал у нее во рту, пальцы одной руки вплелись в ее русые волосы, а другая рука легла на талию и слегка поглаживала поясницу, понемногу спускаясь вниз — к округлым ягодицам.

Мирек наконец оторвался от её губ, чтобы перевести дыхание, и Лара ненадолго пришла в себя:

— Нет, нет, нельзя, — бессвязно бормотала она.

— Если нет, тогда почему ты меня гладишь? — хмыкнул он, и Лара вдруг с ужасом поняла, что все это время её руки лежали на обнаженных плечах Мирека и неосознанно поглаживали смуглую кожу, под которой перекатывались твердые мышцы. Она — преподаватель! — только что гладила своего студента, который её целовал. Что она делает?! Твою мать, да что вообще тут происходит?

С неожиданной силой Лара оттолкнула его, и Мирек попятился.

— Отойди от меня! Не трогай! Никогда! Понял?! — закричала она на русском, не сильно заботясь о том, понимает её Мирек или нет.

— Лара, — протянул он, и у нее от его странно произнесенного «л» по позвоночнику прокатилась сладкая истома. Господи, её что, возбуждает его акцент?! Вот никогда не считала себя извращенкой, но похоже, что можно начинать.

— Jdi do prdele, — рявкнула наконец по-чешски Лара и чуть не застонала. Тем, что она сейчас послала в жопу своего студента, она практически добила и так подыхающую в агонии субординацию.

Черт. Черт, черт, черт…

Не глядя на Мирека, она бросилась в свою комнату и закрыла дверь. «Лара…» — вдруг всплыло в памяти собственное имя, которое он произносил так странно и так возбуждающе. И губы, его жесткие горячие губы и смелый язык… Господи. Что она наделала? Что они наделали?!

— В древнерусском языке имперфект образовывался от инфинитивной основы, например, от глагола «нести» получалось так: несяхъ — несяше — несяхомъ — несясте…

Лара объясняла первокурсникам новую тему, а они, отчаянно зевая, переписывали в тетрадку информацию с доски, не особо вдаваясь в её смысл. Вдруг дверь аудитории приоткрылась, и в аудитории тут же наметилось оживление.

— Здрасьте, Борис Иванович! — недружным хором поздоровались студенты.

— Здравствуйте, здравствуйте, — нетерпеливо отмахнулся завкафедрой. — Лариса Дмитриевна, зайдешь ко мне после пары, дело есть.

— Конечно, — кивнула она, глядя на него с некоторым недоумением. Странно. Заседание кафедры было вчера, вроде все обсудили. Но она, конечно же, зайдет. Интересно только, что там за дело.

Дверь захлопнулась. Лара размеренным голосом продолжила рассказывать про времена в древнерусском языке, и аудитория опять погрузилась в спячку.

* * *

По восторженному блеску глазок за толстыми стеклами очков Лара поняла, что обсуждать они с её научным руководителем и непосредственным начальником будут что-то из ряда вон выходящее. Как-то слишком доволен был Борис Иванович для обычного исправления ошибок в рабочих программах или для сообщения о научной конференции в соседнем городе.

— Ларис, в Праге была когда-нибудь? — с ходу начал он.

— Нет, — осторожно ответила она, — у меня даже загранпаспорта нет.

— Тогда пляши! — заулыбался Борис Иванович. — Злата Прага, а точнее один из её университетов, хочет себе на год преподавателя русского языка для своих студентов. По обмену. К нам чех, а к ним… — он помедлил и с триумфом завершил, — ты!