Согрей мою душу - Ольга Гусейнова

Глава 1

— Лисовская, подъем и к генеральному быстро.-

Я резко подскочила от испуга и недовольно уставилась на начальника финансового отдела: невысокого плотного мужчину сорока лет.

— Вениамин Алексеевич, Вы так до инфаркта довести можете, и хотелось бы узнать, зачем это вдруг меня, а не начальника экономического отдела, вызывают или меня вдруг в должности повысить решили? — я подозрительно уставилась на нач. финна, все еще пытаясь успокоить грохочущее сердце.

Да что-то я последнее время сама не своя стала, нервная и злая. Он с интересом взглянул на меня и сказал ехидно улыбаясь:

— А может, Милана Игоревна, он тоже заметил Вашу новую грудь.

Я аж позеленела от злости, но, не подавая виду, спокойно ответила:

— Ну что Вы, Вениамин Алексеевич, ничего нового во мне нет, все натуральное, свое, в отличие от некоторых, — намекая на его недавно пересаженные волосы на макушке.

Он тоже не остался в долгу:

— Да что Вы, Миланочка, четыре года незаметно было, а теперь вон какая аппетитная стала, зачем же Вы ее раньше-то скрывали?

Не обращая внимание на его гаденькую ухмылочку, ответила:

— Да просто домкрат в машине сменила, вот теперь и не скрываю. Может Вам фирму подсказать, а то глядишь, и Вам для чего-нибудь пригодится, — я в упор посмотрела на него, намекая на амурные похождения его жены, от которых на голове ее мужа уже живого места не было от рогов, о которых знала вся фирма и которые она практически ни от кого не скрывала. Да судя по его бледному виду, я наступила на самую больную мозоль, но и он достал меня основательно за последнее время.

— Знаете, Лисовская, Вы хоть и выглядите как моя младшая дочь, не старше пятнадцати, но язык у Вас не на Ваши двадцать пять, а на все сорок. Вас Жданов к себе зовет, чтобы сообщить не слишком приятную новость. Вы едете с начальством в Германию на пром. выставку вместо Розовской. Она отдыхать отправляется, а Вы, как всегда, за нее работать будете, — и, высказав свою последнюю подколку на сегодня, гордо удалился, не забыв ущипнуть многострадальный зад нашей секретарши Вики.

Я разозлилась и, вскочив, направилась к генеральному в кабинет. Я работаю старшим экономистом в крупной строительной компании. И хотя работаю здесь всего четыре года, своего положения достигла только благодаря своим исключительным способностям в области экономического планирования и прогнозирования, за что меня и ценят. Хотя когда четыре года назад я пришла устраиваться сюда на работу, меня не только не хотели брать, так еще и высмеяли. Только благодаря протекции моего отчима мне удалось получить здесь место. И все из-за моей внешности. Мне двадцать четыре с хвостиком, а еще недавно я выглядела лет на тринадцать, и только последние полгода со мной начали происходить изменения, которые повлияли на мой внешний вид. У меня наконец появилась попа и грудь, и теперь я выгляжу на шестнадцать. Я бы плюнула в глаз любому, кто скажет, как это здорово выглядеть так молодо. Мои родители потратили уйму времени, чтобы выяснить, почему мое физическое развитие настолько запаздывает и так не соответствует умственному. К сожалению, им это так и не удалось, врачи только разводили руками. У меня до сих пор нет месячных, и парня у меня тоже нет, и никогда не было. Какому нормальному парню понравится дружить с девушкой, которая выглядит как маленькая девочка. Особенно меня это напрягало в университете. Я жила словно изгой, в ловушке собственного тела, но благодаря этому я очень хорошо и прилежно училась. Закончила спец. школу с углубленным изучением иностранных языков, а затем и МГУ. И вот мне потребовалось всего четыре года, чтобы дорасти до своей должности и получить признание и уважение моих знаний и опыта.

Уже подходя к кабинету в надежде отбрыкаться от этой поездки, что поделать, терпеть не могу большие толпы народа, вдруг почувствовала, как у меня внутри сжалась в тугой комок пружина предчувствия, я даже остановилась от удивления. Неужели эта нужда моя! Я уже перестала верить и ждать. Да я никогда и не верила, что могу почувствовать нужду в отношении себя. Ведь я недоделок! Как часто смеялся мой брат Кирилл. Как только его имя всплыло в моей голове, за ним последовал образ мамы и дяди Вити, и сердце затопила новая, никак не проходящая боль от воспоминаний. Прошло три года, а легче не становится.

Мой отец погиб, когда мне не исполнилось и года. Вообще его смерть так и осталась загадкой для моей матери, но она почему-то твердо была уверенна, что нет такой причины, из-за которой он не смог бы вернуться домой, если бы был жив. Их брак не был официальным, но для моей матери мой отец навсегда останется самым лучшим мужчиной на свете. После внезапного исчезновения папы она прождала его восемь лет, а потом познакомилась с дядей Витей, и тот взял ее штурмом, уже через пару недель уговорив ее выйти за него замуж. Причем с дядей Витей нам повезло: он оказался дипломатом и наша жизнь потекла плавно и размеренно. Он ни в чем нам не отказывал, все время баловал и любил всеми фибрами своей широкой души. Так что мне достался самый лучший папа, а маме самый лучший муж на свете. Мы объездили полмира, общались со многими людьми, наш дом напоминал проходную из-за количества гостей. Но все когда-нибудь меняется, и мой мир изменился тоже в тот день, когда разбился самолет, на котором из Италии возвращались мои отчим, мама и младший брат Кирилл.

Уже три года я живу в нашей огромной пустой и такой одинокой квартире одна. Никому ненужная ущербная женщина-подросток. Благодаря своей работе я зарабатываю много денег, которые практически некуда и не на кого тратить, но это не делает меня счастливой. У меня со студенчества осталась пара подруг, но и они в силу своего возраста уже обзавелись семьями и детьми, и мне практически не о чем с ними беседовать, да и не хочется, потому что завидно. Я стояла, недоверчиво вслушиваясь в свои ощущения. Первой на мою интуицию обратила внимание моя мама, потом девочки в школе, но особенно ярко она проявилась в университете. Я так и не смогла точно определить границы, но я всегда чувствовала, когда и кому нужно что-то сделать или куда-то пойти, чтобы удовлетворить свою нужду в чем-то или ком-то. Особенно это касалось людских отношений. Очень скоро в университете меня начали звать свахой. Я стопроцентно определяла двух подходящих, а главное нуждающихся друг в друге людей. И вот сейчас, стоя у дверей приемной нашего директора, решилась прислушаться к своим чувствам, поэтому, приняв для себя окончательное решение, я резко открыла дверь.

Пытаясь не встречаться ни с кем глазами, я целеустремленно шла к лифту отеля, в котором мы остановились и где сейчас, проходила очень важная для нашей компании конференция. Я очень устала от сегодняшнего дня и от этой трехдневной поездки в Берлин, в целом она не принесла мне ничего хорошего или интересного, а только головную боль и разочарование. Вестибюль отеля, где проходила наша конференция, поражал не только размерами, но и количеством народа, который прибыл сюда как и мы послушать других, рассказать о себе и получить возможность заключить выгодные контракты или партнерские союзы. Я стояла возле лифта и ждала своей очереди, чтобы наконец подняться на четвертый этаж в свой номер. Усталость накатила новой волной, заставив ссутулить спину и увеличив пульсацию боли в голове. Я все никак не могла поверить, что в самый последний момент все-таки решилась поехать со своим начальством, причем согласилась добровольно, без уговоров с их стороны. Можно сказать, сама напросилась. И зачем? Я чувствовала свою нужду, и от этого ноющая боль поселилась в моей груди, заставляя нервничать и потирать вспотевшие ладони. Мне все это надоело: эти разряженные женщины в поисках кошелька потолще, мужчины, пытающиеся казаться всесильными пупами земли, и все их бессмысленные грязные игры. Я торчала здесь уже третий день, неотлучно находясь рядом со своими двумя начальниками, и начала потихоньку сходить с ума от этой пустой суеты. Наша строительная компания искала здесь новых инвесторов, а возможно, и крупных клиентов. Я три дня все просчитывала, консультировала и уже от усталости плохо соображала, но наконец это все закончилось, и завтра с утра я могу вернуться домой в Москву. Я мысленно собирала все свои вещи, как неожиданно прямо перед моим носом, открылись двери лифта, из него вышли трое мужчин и направились к выходу из отеля. Люди перед ними расступались, словно льды перед ледоколом, но они, не обращая ни на кого внимания, темной махиной плавно двигались к своей цели. Я стояла сразу у дверей лифта и меня буквально затолкали в него, и я смогла только со спины наблюдать за странной троицей. За пару секунд до закрытия дверей я заметила, как самый высокий и мощный из темного трио резко обернулся и, замерев на долю секунды, кинулся обратно к лифту. Я толком не смогла рассмотреть их лица, потому что мне все время мешали чужие спины, а он не успел заскочить в лифт, двери которого закрылись, и он мягко рванул вверх. Мне повезло, и четвертый этаж оказался первой остановкой. Уже дойдя до своего номера, я услышала, как по лестнице кто-то пробежал наверх, но через секунду с лестничной площадки, не заметив меня, по коридору к лифту направился один из троицы. Высокий смуглолицый брюнет, скорее всего француз, и если бы не жуткое хищное выражение его лица, его можно было бы назвать красивым. Аккуратно прикрыв дверь, чтобы не было обнаружено мое любопытство, я наконец очутилась в своем номере. Тишина и покой! Но вдруг мои чуткие ушки услышали тихий шорох возле двери. Затаив дыхание, осторожно отступила от нее на пару шагов. Я вдруг почувствовала, как взорвалась во мне моя нужда, тысячами осколков впиваясь в мои внутренности, но если это он, почему я ничего не почувствовала, когда смотрела на него в коридоре и возле лифта? Он вызывал во мне только страх, даже больше этого, ужас! Нет! Я не хочу! Услышав, как тот, кто был за дверью, тихонько удалился, я кинулась собирать вещи. Я не останусь в этом отеле ни секунды лишней, в конце концов можно и в аэропорту переждать эту ночь. До утра всего ничего осталось.