Леди-обольстительница - Мередит Дьюран

Пролог

1886 год

Англия, словно злобная сука, ополчилась на него. На пирсе в Саутгемптоне его приветствовали раскаты грома. А когда он направился на север, молния раскалывала и валила деревья вдоль дороги с такой силой, что они падали, словно костяшки домино. Купание сегодня утром едва не стоило ему жизни, превратившись в смертельную схватку с низовым подводным течением. И вот только теперь гроза наконец-то утихла и выглянуло солнце. Сквозь витражные окна его лучи проникли в каменную церковь и наполнили ее светом. Алексу на мгновение показалось, будто солнце сейчас испепелит его.

Медные ручки гроба сияли в его лучах и чем-то напоминали детские игрушки.

Алекс преклонил колено. Подушечка, на которую оно опустилось, как будто издала тихий вздох, и Алекс почувствовал слабый запах лаванды. Следуя древнему замшелому обычаю, он сложил ладони и сцепил пальцы, как если бы собирался молиться. Но молитвы не приходили ему на ум. Алекс ощущал себя здесь чужим. Ни одно чувство не шевельнулось в его душе.

Судьба словно потешалась над ним. В детстве он всегда боролся с захлестывавшими его бурными эмоциями, стараясь подавить их. И вот теперь, как оказалось, он обуздал былую горячность и чрезмерную чувствительность. Отныне, даже горе не могло коснуться его сердца.

Роившиеся в голове Алекса мысли были бессвязны. Он будто со стороны следил за ними, прислушиваясь к внутреннему голосу, который тщетно пытался вызвать в его душе чувство ярости.

Смерть Ричарда была бессмысленной, и погиб он по собственной глупости.

Однако внутренний голос твердил Алексу: «Это ты виноват во всем!» Конечно же, подобное утверждение было несправедливым.

Алекс заметил, что лихорадочно сжимает пальцы смуглых, опаленных итальянским солнцем рук. Костяшки на них побелели. Ну что же, пусть мелодрама заменит молитву! Он никак не мог вспомнить последние обращенные к нему дружеские слова Ричарда. Накануне они много выпил и, а наследующий день, когда Ричард, придя в бешенство, стал бросать ему в лицо обвинения, Алекс был уже совершенно трезв. Он холодно отвечал Ричарду. В памяти Алекса сохранился едкий запах гари от сожженного в камине письма Гвен.

Но раз он был трезв, значит, его последующим поступкам нет прощения.

Зная восторженную щенячью натуру Ричарда, он, не подумав о последствиях, опрометчиво отправил его прямиком в волчье логово. Ричард давно уже мечтал о приключениях, и Алекс предложил ему сотрудничество с компанией морских перевозок, как будто не знал, что это предполагает не безделье, а серьезный труд.

Однако для Ричарда главным в жизни было веселое времяпрепровождение, дурацкие выходки, которыми обычно бравируют в холостяцких компаниях.

— К чему делать деньги, если нельзя спустить хотя бы их часть? — спрашивал он Алекса с искренним недоумением.

— Если хочешь швырнуть деньги на ветер, иди, швыряй, — огрызнулся в сердцах Алекс. Он знал, что Ричард собирается отправиться в злачное место — одно из тех, которые не обозначают на туристических картах. — А меня уволь. Я с тобой не пойду. Если бы ты действительно думал, что я собираюсь соблазнить твою сестру, ты бы предпочел другое общество.

И с этими словами Алекс снова склонился над финансовыми отчетами. В этот момент проклятые документы оказались для него дороже беспомощного идеалиста, которого он безжалостно отправил на съедение хищникам.

Ричард поехал в нелегальное казино, заявив напоследок следующее:

— Тебе нечем гордиться, Алекс! Ты кичишься высокими идеалами, но тобой движет одно — трусость. Любой может научиться делать деньги, Рамзи! И любой способен изображать бунтаря!

За свою наивность Ричард получил удар ножа под ребра.

— Ты был полным идиотом, — прошептал Алекс.

«И настоящим другом, таким, о котором можно только мечтать», — добавил он про себя.

Ричард был единственным мальчиком, который не чурался разговаривать с Алексом, новичком в школе городка Регби. Он всегда поддерживал Алекса в трудную минуту и ободрял его, когда тот поклялся добиться успеха в жизни, чего бы это ему ни стоило. В отличие от Ричарда родной брат Алекса не верил в его силы.

— Ты легкомысленный парень, мечтатель, — с презрением говорил он. — Неужели ты думаешь, что сможешь обойтись без семейных связей?

А Ричард твердил Алексу:

— Ты молодец! Давай создадим финансовую империю! Ведь мы сможем, правда?

Алекс положил ладонь на крышку гроба. Гладкая полированная деревянная поверхность казалась прохладной. Скоро черви сожрут лежавшее в нем тело. Впрочем, Ричарда уже не было на этом свете.

— Ты был лучшим среди нас, — тихо промолвил Алекс и, глубоко вздохнув, убрал руку с гроба. — С твоей сестрой все будет в порядке.

Вспомнив, наконец, о Гвен, Алекс поднялся и огляделся вокруг. Она стояла в дальнем конце нефа. Ее темно-рыжие волосы сверкали, как кроваво-красная корона, в лучах падавшего из окна солнца. Рядом с ней находились близнецы, сестры Алекса, а вокруг теснились жаждавшие вниманий Гвен хищники. Это были люди, пришедшие на похороны, чтобы выразить Гвен соболезнования и тем самым обратить на себя ее внимание, запечатлеться в памяти, чтобы затем использовать знакомство в своих корыстных целях.

Алекс пробрался сквозь толпу к сестре своего погибшего друга. Он не узнал почти никого из присутствующих, хотя многие здоровались с ним как со старым знакомым. Десятки глаз с любопытством наблюдали за ним, и Алекс слышал за своей спиной перешептывания. Разобрав несколько слов, он глубоко вздохнул. У него, конечно, были и пороки, и грехи, но молва слишком уж их преувеличивала.

Собравшаяся в церкви знать вполголоса обсуждала предстоящую поездку в Аскот, на матч между университетскими командами Итона и Харроу, который должен был состояться в воскресенье. Эта поездка, видимо, очень интересовала новых друзей Гвен. Даже на похоронах они говорили о ней. Ричард никогда не стремился завести связи в великосветском обществе, но Гвен, всего лишь месяц назад начавшая выезжать в свет, уже успела обзавестись множеством знакомых знатного происхождения. Они слетались по первому ее зову. Ей достаточно было поманить их пальчиком.

Впрочем, скорбь присутствовавших на похоронах молодых людей нельзя было назвать в полной мере притворной. Их по-настоящему огорчало то, что Гвен в течение целого года будет носить траур и избегать их ухаживаний.

А ведь многие из них мечтали о сватовстве к богатой наследнице крупного состояния, надеясь с помощью брака поправить свое плачевное финансовое положение.

Когда Алекс был уже на середине нефа, ему навстречу устремилась одна из сестер-близнецов, Белинда. Увидев ее покрасневшие глаза, он почувствовал, как у него дрогнуло сердце, и это привело его в ярость.