Жизнь на каблуках - Маша Царева

Часть перваяДО НЕГО Глава 1

Я не знаю, что такое любовь, но имею на этот счет некоторые предположения. Любовь – это когда не задумываясь присоединяешь гремящие в продранном кармане монетки к последним измятым десятирублевкам и приобретаешь в ларьке у метро чулки с кружевными подвязками. Столь же красивые, сколь никчемные. Даже девки из порнофильмов давно не носят чулки, потому что в моде спортивная практичность, а кружева давно считаются безнадежно устаревшими и вульгарными. А ты почему-то решаешь, что тебе они пойдут.

Итак, ты покупаешь на последние деньги чулки, ты мучаешься в них весь день (кто сказал, что чулки – это функционально?!) – и все это только для того, чтобы некто, скользнув по ним затуманенным взглядом, пробормотал ничего не значащий комплимент, перед тем как снять их с тебя и забыть навсегда об их существовании.

Любовь – это когда ты вприпрыжку несешься к телефонному аппарату, а потом, как опытный дрессировщик, пытаешься обуздать собственное выплескивающееся через край дыхание – так, чтобы «алло» получилось как минимум безразличным и томным.

И мрачно матеМаша Царева Жизнь на каблукахришься про себя, если бездушная трубка здоровается с тобой совсем не тем голосом, которому твоя томность была втайне адресована.

Любовь – состояние, близкое к циклоидной психопатии. Приглашение на свидание – как таблетка экстези, от которой дуреют бесшабашные подростки. По моим наблюдениям, любовь размягчает мозги. Конечно, я не интеллектуалка, но и тупой себя отнюдь не считаю. Но когда влюбляюсь, становлюсь дура дурой. Вы в этом еще неоднократно убедитесь.

Любовь… Тебя пригласили на банальное чаепитие, а ты размечталась! Ты мечтаешь о том, что, возможно, вечерние чайные посиделки плавно перетекут в полуночные слабоалкогольные, а там – кто его знает (на этой мысли, как правило, и покупаются пресловутые чулки). Ты мечтаешь о том, как уютно тебе будет спать, уткнувшись носом в пахнущую свежим потом и дорогим одеколоном ямку на его груди, ты надеешься, что утренний кофе будет крепким, утренняя улыбка – в меру многозначительной, а вскоре за этим последует свадьба – пышная или – шут с ней – скромная (главное – будет!), общие дети вырастут кудрявыми и румяными, совместная жизнь окажется счастливой и безоблачной, как в рекламном ролике быстрорастворимого супа. Ты мечтаешь обо всем этом круглосуточно, безостановочно, маниакально.

Тебе наступают на ногу в метро, ты говоришь «Извините!» и улыбаешься благостно, как сектантка.

Ох, не знаю я, что такое любовь.

Но однажды я встретила мужчину, который заставил меня дважды расплакаться. Не был он моим первым мужчиной, не был вторым, да и после того, как его поистрепавшаяся зубная щетка навеки покинула стакан на моей раковине, случилось в моей жизни многое, достойное упоминания.

Впрочем, об этом потом. Сначала давайте обо мне.

Меня зовут Варя, мне двадцать пять лет. Шатенка, волосы длинные, прямые, глаза серые, но становятся голубыми летом или если я надеваю свой любимый свитер цвета берлинской лазури. Как и всем сероглазым, мне идет голубой. Рост метр семьдесят. Очень удобный рост – без каблуков под стать любой особи противоположного пола, а на высоченных шпильках я становлюсь этакой изящной шпалой, из тех, что ходят по субботам в «Циркус» или «Априори» и томно посасывают агатовый мундштук с торчащей из него ментоловой сигаретиной (но никогда не затягиваются всерьез, потому что от этого портится цвет лица). Вес – пятьдесят пять килограмм, размер ноги – тридцать восьмой, талия – канонические шестьдесят, бюст – сто сантиметров. Зинка, с которой мы вместе снимаем квартиру, говорит, что с бюстом мне повезло. Как будто бы я без нее не знаю, что повезло. Да мне сто раз предлагали в стриптиз податься! В стриптизе такие деньги крутятся, что нам, девочкам из кордебалета, и не снилось. Но у меня на этот счет свои предубеждения. Так сказать, моральный кодекс. И потом, знакома я со стриптизерками – вот уж кому не позавидуешь. Шмотки от Версаче, а в красиво накрашенных глазах злость. И каждая может про себя такого порассказать, что голливудские сценаристы отдыхают.

А вот моей квартирной соседке Зинке, кстати, с бюстом повезло куда меньше. Ей приходится покупать специальные лифчики с вставками из жидкого силикона и накладными сосками. Выглядит до отвратительного правдоподобно. Правда, я понятия не имею, как она умудряется незаметно отклеить торчащие резиновые соски на свидании. Уходит в ванную Памелой Андерсон, а в постель возвращается ранней Кейт Мосс, что ли?

– Зинка, а если силикон лопнет? – иногда спрашиваю я, главным образом для того, чтобы ее поддразнить. – У мужика же инфаркт будет.

– А я манекенщица, мне буфера ни к чему, – огрызается она.

Зинка действительно пашет в третьесортном модельном агентстве. Почему-то она очень своей профессией гордится. Хотя чего хорошего-то? Получает от двадцати до пятидесяти долларов за показ мод. Иногда опускается до работы промо-герл – с фальшивой белозубой улыбкой предлагает посетителям какого-нибудь супермаркета отведать новый сорт сыра или приобрести шоколадный батончик по суперцене. Она, конечно, мечтает пробиться наверх, но, на мой взгляд, шансов у Зины маловато. Во-первых, она далеко не красавица. Выше меня на полторы головы, тощая, волосенки жидкие, личико бледное, круги под глазами – недосыпает, бедняжка. Во-вторых, ей уже двадцать четыре. В таком возрасте модели на пенсию собираются.

Но о Зинке я тоже расскажу вам позже.

Если придерживаться законов хронологии, то для начала стоит рассказать, как и зачем появилась я в этой чертовой Москве. Как не сбылись мои наивные честолюбивые мечты и как со мной случилось то, о чем я даже и не мечтала.

Только вот знаете какая мысль гложет меня в данный момент? Может, я слишком обычная для того, чтобы стать героиней романа? Сами посудите – не абсолютная красавица, не то чтобы очень интеллектуальна (образование неоконченное среднее), не знаменитость. Даже на определение «стерва» я, пожалуй, не тяну, хотя многие с этим не согласятся.

Однако жизнь мою серой не назовешь. Знаете, сколько раз случалось со мною отчаянное «почти» – я почти прославилась, я почти была лучшей подружкой большой звезды, я почти стала любимой женщиной самого лучшего (и самого подлого) на свете мужчины.

Так что приготовьтесь. Сейчас я расскажу вам о том, как я не стала звездой эстрады. О том, как звездный статус обрела моя лучшая подруга, в которую я, признаюсь честно, никогда особенно не верила. О том, как она перестала сначала быть лучшей, потом, соответственно, подругой.

Ну и о самом подлом мужчине на Земле, разумеется. Пусть он не надеется, что я скромно и благородно утаю от широкой общественности перипетии нашего ледового побоища под названием «любовный роман». Нет уж, страна должна знать своих героев.

Родилась я черт знает где, дурнушкой с невероятным самомнением. Да, я из породы гадких утят. Радующая взгляд женственность появилась в моем облике годам к двадцати, а до того времени я напоминала кузнечика-переростка – тощенькие ручки, длинные кривоватые ножки, мелковатое личико, собранные в практичный хвост на затылке волосы. Но себе самой я всегда казалась до неприличия совершенной. Я смотрела на себя в зеркало и упивалась прелестью собственного лица – изящным изгибом густых темных бровей, и миниатюрным носом, и четко очерченными темными губами, и высоким лбом.