Лорд - обольститель - Пола Куин

Пролог

Уинчестер, Англия

1072 год

Леди Танон Ризанде набрала в легкие как можно больше воздуха и хотела крикнуть, да так громко, чтобы отец услышал ее и пришел на помощь. Но тут в плечо ударил камень, и крик превратился в визг. Она покачнулась на толстой ветке дерева, и большие зеленые глаза округлились от ужаса. Руки заметались в поисках чего-нибудь подходящего, за что можно было уцепиться, но через мгновение Танон уже упала на землю.

От удара перед глазами замелькали звезды, и Танон чуть не вырвало. Было бы здорово, если бы ее вырвало прямо на Роджера де Куртене, подумала она, выплевывая изо рта несколько стебельков летней травы и кусочек гравия.

Танон услышала смех Роджера и подняла голову, чтобы в одном взгляде выразить всю свою злость. Вернее, она хотела бы выразить. Oui, [1]именно так, как сделал это ее отец, когда чуть не сломал зуб о камень, который оказался в хлебе. Она попыталась раздуть ноздри, а потом посмотреть исподлобья мрачным и пугающим взглядом – так, как ее учил Вильгельм. Но вместо этого нижняя губа вдруг начала дрожать, а глаза наполнились слезами.

Смех Роджера стал еще громче. Он просто задыхался от смеха, показывая на нее пальцем и держась за живот. Танон чувствовала себя униженной, даже если бы у него не было зрителей, но, к вящему удовольствию Роджера, их у него имелось в достатке. На нее смотрели почти все дети, что жили в Уинчестерском замке. Танон могла простить Хилари и Джейни Пендлтон за их смех, они были немного младше ее и не понимали, что плохо поступают. Генри и Томас Дрейк явно нервничали, пока Роджер кидался в нее камнями. Но, как и остальные дети, ничего не сказали. Пусть лучше кидается в Танон, чем в них. Они все боялись Роджера. Танон тоже его боялась. Но не из-за страха она сейчас не подняла камень и не бросила его в Роджера. Она не хотела, чтобы тот пожаловался на нее своему отцу, графу Блэкберну, потому что его отец рассказал бы об этом королю. А Танон не хотела, чтобы Вильгельм злился на нее. Она не боялась Вильгельма. О, nоn, [2]она любила короля почти так же сильно, как любила своего собственного отца. Он лучше всех умел строить страшные гримасы. У него они получались даже лучше, чем злобный оскал у Элсбет, камеристки мамы.

Танон знала, что Роджер ее невзлюбил. Она не только отказывалась участвовать в его жестоких проделках – например, бросать муравьев в козье молоко или намазывать лапы кошки Хлои липкой смолой, – но и посмела отругать его за то, что он вел себя, как последний хулиган. От этого Роджер, к сожалению, не стал менее противным.

Но сейчас Танон было все равно, за что он ее ненавидел. Остальные дети тоже принялись смеяться над ней, обзывать Костлявой Танон и хрюкать, как свиньи, потому что знали что ее лучшим другом была свинка по имени Петуния, но не это больше всего разозлило Танон – до сегодняшнего дня никто из детей не осмеливался ударить ее. В конце концов, Танон была дочерью лорда Бранда Неистового. А когда дело касалось Танон, ее папа мог стать еще более злым, чем Роджер.

– Костлявая Танон свалилась с дерева, словно тощая курица! – с ликованием заревел Роджер. Но когда он увидел, что ладони Танон сжались в маленькие кулачки, то поспешил успокоиться и подошел к ней поближе. Он стиснул зубы и потряс кулаком перед ее лицом. Светлые волосы упали ему на глаза и усыпанный веснушками нос. – Если проговоришься отцу, то я сдеру шкуру с твоей свиньи, а ее саму съем на ужин.

Танон в ужасе открыла рот, и две слезы скатились с длинных черных ресниц. Роджер кинул на нее еще один взгляд и опять согнулся, показывая пальцем на рот девочки.

– Беззубая Танон! – закричал он и принялся танцевать на траве, держась за живот.

Танон закрыла рот и провела языком по ряду зубов. Она посмотрела назад, на высокую ярко-зеленую поросль травы, увидела лежащий в ней зуб, а потом побежала – не надо, чтобы Роджер видел ее рыдающей.

Танон бежала до тех пор, пока неожиданно не очутилась прямо в руках любимого Вильгельма.

– Ну и куда это мы так несемся, моя малышка? – Вильгельм остановил ее, положив огромные ладони ей на плечи. Когда Танон, не поднимая головы, вытерла глаза, он сел перед ней на корточки и заглянул в лицо. Девочка посмотрела на него, и Вильгельм нахмурился. Как бы ей хотелось выглядеть так же устрашающе! – Так кто же заставил тебя плакать? – спросил он.

Танон покачала головой, но поймала его взгляд, направленный в сторону Роджера и других ребят, стоявших у подножия холма. Мгновение спустя Вильгельм нежно поднял ее на руки. Танон не сомневалась, что ее Вильгельм был выше, чем дерево, с которого она только что упала, но верила, что он никогда не уронит ее, и потому покрепче прижалась к его груди. Наконец-то она в безопасности. Ведь Вильгельм, в конце концов, король.

– Ma precieuse, [3]– мягко проговорил он после того, как Танон подарила ему свою самую благодарную улыбку с ямочками на щеках, – ты знаешь, что у тебя выпал зуб? – Тут она вдруг спрятала лицо у него на груди и принялась горько рыдать. Вильгельм гладил ее длинные черные кудри, пытаясь утешить.

Папа остался недоволен ее видом еще больше, чем она сама, когда посмотрела на себя в крошечное зеркало мамы. Танон пришлось соврать ему, хотя совсем не хотелось. Но у нее не было выбора. Она была уверена, что Господь простит ее. Ведь, в конце концов, речь шла о жизни Петунии.

– Я уже говорила, что упала с дерева, – продолжала настаивать на своем Танон после длительного допроса, который проходил в личных покоях Вильгельма.

– И никто не подтолкнул тебя с этого дерева, Танон? – проговорил лорд Бранд Ризанде, расхаживая перед дочерью со сложенными за спиной руками.

Хотя он смотрел на нее необыкновенно мягким взглядом, Танон сглотнула и взмолилась, чтобы папа не понял, что она лжет. Вдруг он владеет каким-нибудь секретным знанием, которое поможет распознать обман по ее дрожащему голоску?

– Вильгельм сказал мне, что видел Роджера де Куртене и сыновей Дрейка. Они не имеют отношения к твоему падению с дерева и выбитому зубу?

Перед взором Танон возник четкий образ больших коричневых глаз Петунии, ее пухлого маленького тела. Это придало ей сил. Танон никогда не подвергнет опасности того, кто ей дорог. Но поднять глаза на отца она все же не смогла, и вместо этого принялась водить пальцем по цветной вышивке своего платья.

– Non, папа. Они тут ни при чем.

Бранд посмотрел на Вильгельма, который сидел в большом кресле возле очага. Лорд Ризанде знал, что его дочь часто спотыкалась на ровном месте и могла легко упасть с дерева без чьей-либо помощи. Но то, как она беспокойно ерзала на стуле, подсказывало ему, что Танон говорила неправду. Кого она пыталась защитить? На этот безмолвно заданный ему вопрос Вильгельм не смог дать ответа и лишь пожал плечами.