Цена ошибки - Ирина Лобановская

Глава 1

После обеда к профессору нагрянула неплохо поддатая бабенка лет тридцати, ладная и складная. В кабинет вместе с ней ворвались назойливые запахи перегара, дешевых сигарет и почему-то яблок.

«Древо греха и познания», — устало вспомнил профессор.

Желтея уже бледнеющим, почти бывшим, синяком на левой скуле, бойкая бабенка, не дожидаясь приглашения, бесцеремонно шлепнулась в кресло у стола.

«Что у нас в институте делает охрана? — мрачно задумался профессор. — За что мы только деньги ей платим? Надо этот вопрос выяснить с директором. И где находится моя милая, разлюбезная секретарша Софья Петровна с ее хваленой безупречностью?»

— За бутылец тебя куда хошь пропустят! — весело и свободно проникла в его мысли нежданная гостья. — Опыт жизни! А секретутка твоя, хоть и в годах, страсть как духи любит. Не знаешь разве? Из свово личного запаса отдала… Жалко, конечно, выпить могла, да что делать!

— О-ля-ля… А охрана? — угрюмо спросил профессор.

— Какая тебе еще охрана? — искренне вытаращила глаза дамочка с синяком. — Она уже по домам давно винишко пьет. Сегодня крайний день, пятница. У вас тут средствов не хватает, чтобы стражей круглосуточно держать. У них пять дней рабочих. Я все вызнала пораньше. Так что нынче хранить тебя некому!

Курьез бедности — и грустный и смешной.

Все прояснилось. Практичная попалась визитерша…

Профессор вздохнул и уставился в двойной стеклопакет. За ним неощутимо пахла сладострастием распарившаяся на весеннем солнце земля, беззвучно распевали легкомысленные гриппозные птицы и неслышно гомонили пестро одетые дети, выросшие за зиму так, словно именно она была необходима детским требовательным организмам. Мутанты, равнодушно подумал профессор. Хотелось подышать резиново-гибким, как шланг, ветром, но в кабинете пасмурно завис загустевший воздух, в котором даже мухи увязали крыльями и, обессилев, падали на пол.

— Что вам угодно, сударыня? — обратился доктор к бабенке.

На редкость хорошо сложена, такая вся фигуристо-правильная… Профессор искоса кинул осторожный взгляд на ее ноги. Боже, какие колени… Совершенные по форме, а еще плюс ко всему круглые уютные локти. Они напомнили профессору жену Обломова и операционную сестру Верочку, постоянно глядевшую на него в упор над туго натянутой маской. Верочка всегда словно хотела сказать что-то важное, особенное, но так ничего и не проронила. А потом канула в неизвестность… Давно это случилось, очень давно…

— Мужика мне нужно оживить, — бодро сообщила визитерша.

— Кого?! — поразился доктор.

— Да мужика мово, — так же энергично повторила бабенка. — Потому к тебе и пришла. Про тебя говорят, людей с того света вытаскиваешь! А я по Федору своему тоскую сильно. Все думаю: хоть бы возвернулся… Мы бы с ним, как раньше, пятницы праздновали…

— Пятница — черный день, — заметил профессор.

— У тебя, может, и черный, — заявила тоскующая. — А для нас «конец недели, пятница, столица веселится!..» — Она пропела строчку из популярной песни и притопнула в такт ногой.

Боже, что это была за нога…

— Опля! И где же сейчас твой Федор? — спросил профессор, тоже решив отбросить всякую учтивость.

— А на Востряковском лежит. Участок номер… — Она запнулась. — Подзабыла я малость… Да это ничего, документ есть, гд ей-то валяется. Выпил Федюха чегой-то не то, ну и помер к утру… В себя так и не пришел. Я «скорую» вызвала, да поздно…

— Для «скорой», значит, поздно, а я могу оживить? — усмехнулся доктор и закурил, подвинув преданной женщине пачку «Кента».

Гостья охотно вытащила одну сигарету и красиво затянулась.

Некоторым бабам ох как идет курить! Прямо шарм! Они это прекрасно знают, а потому плюют на будущие раковые опухоли ради нынешнего мужского поклонения.

— Воскресить, стало быть, нужно твоего Федора… Но я ведь не Господь. Ты перепутала.

— Люди на тебя молятся! — сообщила бабенка и посмотрела на профессора круглыми от восхищения глазами.

Глаза ему тоже очень понравились, но задача, поставленная перед ним и столь безапелляционно сформулированная…

— Как же он был хорош, как красив, мой Феденька! А работал прям как круглосуточный маркет «Рамстор»! Но вот не стало мово дружка лучшего! — вдруг заполошно заголосила визитерша с профессиональными интонациями плакальщицы из древнегреческой трагедии. — И как же он походил на Мурилку! Прямо вылитый!

— На кого?! — вновь изумился доктор.

Бабенка сразу перестала выть и уставилась на него с недоумением, презрением и некоторой долей сомнения в его умственных способностях.

— Ты чего, ящик не смотришь? Сериал про клона не видал? Ну ты и мудилка! Так вот там актер с этим именем… В заглавной роли. Интересный сериал. А играют как! Я прямо вся исплакалась глядючи!

— О-ля-ля… Неужели столь трогательно? — недоверчиво спросил профессор.

Он скептически относился к любым сериалам, мелодрамам и телевидению вообще со всеми его скользкими манилками.

— Говорю тебе, что здорово! — обозлилась гостья и гневно притопнула ногой.

Колено абсолютно безупречной формы давно забытого цвета деревенских сливок из далекого летнего детства назойливо маячило перед взором потрясенного профессора. Боже, сжалься надо мной, в отчаянии взмолился он, помоги мне, Господи!

— Чего-то ты сбледнул с личика! — участливо заметила бабенка. — Может, выпить хочешь? У меня есть…

Доктор замахал руками:

— На работе не пью!

— И правильно! — горячо одобрила пришелица. — Так будешь мне Федьку оживлять? И сколько ты за это хочешь? Только учти, много денег у меня нет…

Профессор задумался.

Верочка… Она неслышно сгинула из его жизни. И больше так и не появилась… Где она сейчас с ее мягкими локтями и нежными, легкими прядями, плотно прижатыми к голове белой шапочкой? Хорошо было бы вызвать ее оттуда, куда она ушла… Но доктор не знал ее адреса и даже примерного направления поисков.

А тогда… Тогда он просто буркнул, оглядев операционную:

— Ухожу я от вас… В институт…

И увидел ее — робкую, перепуганную, застывшую под резким светом огромного окна…

Почему он не искал Веру? Почему потом, позже, не бросился за ней, наплевав на работу, карьеру и репутацию? Какие пустые слова — работа, карьера, репутация… И Верочка… Разве можно было даже сравнивать их и ее?! Но он сравнивал. И сделал свой выбор…

— Вернуть никого нельзя, миссис верность… — грустно пробормотал профессор. — И не будем думать за собаку!

Так Павлов всегда говорил своим подчиненным перед экспериментом на очередной собаке. В смысле не будем преждевременно сыпать догадками, а просто молча посмотрим результат.