Строптивая невеста - Мерлин Лавлейс

Пролог

«Внучки – самое дорогое, что у меня есть. С того дня, как они ко мне попали, перепуганная старшая была еще совсем крошкой, а младшая и вовсе ползала в подгузниках, каждый уголок моего сердца наполнился светом и радостью. А сейчас уже Сара, моя тихая изящная Сара выходит замуж за Дэва. Свадьба всего через пару часов, и я от всего сердца радуюсь за мою малышку.

Но при этом не могу не переживать за Юджинию. Наша дорогая Юджиния всегда беспечно шагала по жизни, и даже в самые тяжелые минуты ее глаза ярко горели, а с губ не сходила улыбка, но, боюсь, ей пришла пора столкнуться с суровой реальностью, и мне остается лишь надеяться, что ей хватит сил и стойкости духа преодолеть все испытания, что ждут ее впереди.

Но уже пора одеваться на торжество, все остальное потом».

Из дневника Шарлотты, герцогини Карленбургской

Джина Сен-Себастьян выдавила из себя улыбку: – Бог ты мой, Джек, какой же ты все-таки упрямый!

– Это я-то? – нахмурился и так уже порядком рассерженный Джон Харрис Мэйсон Третий.

Двухметровый темноволосый посол никак не контролировал ни Джину, ни положение, в котором они оказались, и от этого злился еще больше.

– Черт! Ты от меня беременна, но при этом даже не хочешь говорить о браке!

– Ну вот, опять… Может, просто объявишь эту счастливую новость всему миру и успокоишься?

Нахмурившись, Джина выглянула из-за кадок с жасмином, что скрывали их от остальных гостей, собравшихся в зале нью-йоркского отеля «Плаза». Высокие потолки с тщательно отреставрированной итальянской росписью и хрустальные люстры, полностью повторяющие версальские светильники, как нельзя лучше подходили для свадеб.

Как же им повезло, что удалось здесь все организовать, ведь на всю подготовку у них была едва ли пара недель! Правда, миллиарды жениха изрядно упростили дело, да и помощник Дэва Хантера оказался мастером на все руки. Но все равно Джина сама по минутам расписывала церемонию и руководила подготовкой к торжеству, и теперь она ни за что не позволит кому бы то ни было испортить свадьбу ее сестры. Даже мужчине, с которым она провела безумные выходные.

Ладно, вроде никто его не услышал. Оркестр продолжал играть румбу, Сара с Дэвом танцевали в центре зала, а вокруг них кружилось большинство гостей, в том числе и Мария, уже не первый десяток лет работавшая на их семью.

Оторвавшись от танцующих пар, Джина перевела взгляд на сидевшую с абсолютно прямой спиной даму в кружевах и с тростью из черного дерева. Герцогиня тоже была слишком далеко, чтобы их услышать. Вот и замечательно!

С облегчением вздохнув, Джина повернулась к Джеку:

– Я не позволю тебе испортить свадьбу моей сестры еще одной ссорой, говори тише.

Джек явно не собирался успокаиваться, но хотя бы заговорил потише:

– После того как ты вернулась из Швейцарии, у нас и десяти минут не было, чтобы обсудить все это наедине.

Можно подумать, сама она этого не знает! Ровно за день до поездки в Швейцарию Джина сделала тест на беременность, и весь ее мир сразу же перевернулся с ног на голову. Вырвавшись из душного Лос-Анджелеса, она улетела на затерявшееся среди заснеженных Альп Люцернское озеро, где безуспешно пыталась решить, как жить дальше. Целые сутки мучительно прокопавшись в собственной душе, Джина отправилась в одну из современных клиник Люцерна. Но не прошло и десяти минут, как она оттуда вышла, предварительно успев в истеричном состоянии позвонить Саре, одновременно являвшейся ей и сестрой, и защитницей, и лучшей подругой, а потом еще и невероятно харизматичному и обаятельному дипломату.

Сразу после телефонного разговора Сара бросила все дела и из Парижа помчалась в Швейцарию, но к тому времени, когда сестры вновь встретились, Джина уже успела слегка успокоиться и прийти в себя. Но при этом она как-то совсем не ожидала, что и Джек Мэйсон бросит все и помчится к ней. Да еще и так явно обрадуется ее решению оставить ребенка.

По правде сказать, Джина удивилась своему решению не меньше Джека. Она всю жизнь была ветреной и безответственной, но при этом отличной девчонкой, всегда готовой хорошо повеселиться, катаясь на лыжах в Биарице или под парусом бороздя бирюзовые просторы Карибского моря. С самого детства их с сестрой воспитывала бабушка, обеспечив им великолепное образование и изысканный образ жизни, на который, по мнению бабушки-герцогини, они от рождения имели право. Лишь недавно они с Сарой узнали, в какие огромные долги пришлось залезть старушке, чтобы обеспечить им такую роскошную жизнь. И сразу же Джина решила, что должна сама себя обеспечивать, но так и не смогла найти подходящей для себя работы. Слишком уж она привыкла к переменчивости и непостоянству и теперь при всем желании не могла долго поддерживать в себе интерес к какому-то одному занятию.

Сперва она попробовала себя в роли модели, но яркие софиты и темпераментные фотографы, беспрерывно что-то приказывающие, словно она не свободный человек, а новобранец в допотопной армии, очень быстро стали нагонять на Джину смертную тоску. Водить небольшие группы туристов по блестящим столицам Европы оказалось еще скучнее. Как ей вообще в голову могло прийти, что она хочет всю жизнь бегать по аэропортам, разыскивая потерявшийся багаж, и срочно менять забронированные номера просто потому, что очередной капризной дамочке не понравился вид из окна?

Потом она решила совместить приятное с полезным и, немного пожив в «Академии бариллы», известной итальянской кулинарной школе, попыталась заняться кейтеринготом [1]. Джина не продержалась там и недели, но даже из этой глупой затеи она смогла извлечь неплохой урок. Когда разгневанный шеф-повар погнал ее из кухни в офис, она вдруг поняла, что планировать банкеты у нее получается значительно лучше, чем готовить для них закуски. Особенно когда клиенты готовы раскошелиться на любые суммы, лишь бы добиться желаемого.

И тут-то, похоже, Джина наконец сумела найти занятие себе по душе. Да еще и достаточно прибыльное, чтобы обеспечивать себя и ребенка.

Отныне она будет устраивать праздники для богатых и знаменитых.

Только сперва нужно убедить отца еще нерожденного малыша, что она никогда не согласится выйти замуж за мужчину, который ее не любит.

– Джек, я ценю твою заботу, но…

– Заботу?