Мимикрия жизни - Наталья Карабаджак

1

Звонок среди ночи. Это было классическое убийство, а я – классический следователь. За свою, без малого, пятилетнюю следственную практику я почти привыкла к ночным бдениям, но, по-честному, не любила их: будучи «совой», ложилась поздно и внезапный «подъем» для моей сонной души – суровое наказание. Благо, родная милиция машину прислала, и не пришлось топать пешком к месту преступления. Хоть городок у нас и небольшой, и расстояния преодолеваются быстро, но машина – это услуга, это приятно. Я догадывалась, чьими стараниями она оказалась во дворе моего дома («замнач» по розыску питал ко мне нежные чувства, даже не надеясь на взаимность, и я, кокетничая, изредка использовала эту благосклонность себе на корысть. Мелькнула мысль: «Не забыть поблагодарить его»).

Ночь была тихой, погода безветренной, а небо усеяно звездами так бесконечно, что ощущаешь себя частью Вселенной. Такой космополитизм становился все более популярным, и он объясним на фоне центробежного распада страны, которую когда-то мы называли Родиной, и появления новых государств, одно из которых надо было называть Родиной. Древние римляне говорили: «Ubi bene, ibi patria» [1]. Наверное, правильно будет согласиться с древними, хотя от их постулата и веет конформизмом, а еще больше – мещанской утилитарностью. Ну, да в сторону политику и философию.

На месте все ждали только меня. Нервно курил замнач, только кивнув мне без своей обычной – почти голливудской – улыбки. Ваня-Витя (дежурные оперативники, всегда работавшие в паре) взялись, воистину оперативно, объяснять происходящее, но, увидев мои изумленно округлившиеся глаза при взгляде на их бронежилеты, как по приказу – мгновенно – примолкли.

– С каких это пор розыск выезжает на место преступления как спецназ? Или у нас не бытовуха? Террористы проявили к нам интерес? – пыталась я иронией прикрыть дрожь набежавшего страха.

– Вы зря веселитесь, – пессимистично заметил Ваня Бойко.

– Да-да-да… – поддакнул Витя Старыш тоже без оптимизма.

Я решила оставить свой наигранный тон, хотя он всегда помогал мне в первые минуты выезда сосредоточиться на главном. Но, видимо, сегодня ситуация у нас была, хоть и не «аль-кайдовская» (к счастью), но все-таки из ряда вон выходящая.

– Итак… – начала я.

– Итак, – повторил Витя.

Его привычка начинать разговор словами других никогда меня не трогала, а вот Ваню злила всегда. И посему мне была непонятна не только их профессиональная связка, но и личная дружба. Хотя, если покопаться, то, конечно, объяснение можно найти, однако сейчас у меня на это нет времени.

Продолжил Ваня:

– Звонок поступил в 2:20. Звонил сосед. Некто Ковалев Игорь Петрович. Сообщил, что слышал выстрелы, а потом к нему с малым ребенком на руках, в крови, то бишь раненая, постучалась соседка и умоляла спрятать, со слезами просила спасти от мужа, который в пьяном угаре уже застрелил ее отца и мать. Когда мы прибыли, во дворе действительно оказались два трупа – Иванова Ольга Павловна и Иванов Сергей Петрович, муж и жена. Огнестрельные ранения. Их дочь – Вальеву Екатерину Сергеевну – увезла «скорая» с огнестрельным ранением бедра. «Скорую» также вызвал сосед. До того, как Вальеву увезла «неотложка», она успела нам рассказать, что около двух часов ночи в дом ворвался ее пьяный муж – Вальев Валерий Иванович – и, угрожая ружьем, потребовал, чтобы она, Вальева, вернулась к нему, в его дом, т. к. он любит ее и не может жить без нее.

– Они разведены? – уточнила я.

– Официально – нет, но разбежались, чтобы, якобы, отдохнуть друг от друга.

– Да уж, теперь у них точно есть шанс отдохнуть… от совместной жизни…

– Вы дальше слушайте, – прервал мои рассуждения Ваня. – От шума проснулись родители Вальевой и стали на защиту дочери. Мол, никуда она с маленьким ребенком, на ночь глядя, не пойдет и, вообще, муж-пьяница ей не нужен, а потому шел бы он сам отсюда. И стали его выталкивать из дома во двор.

– И ружья не испугались? – удивилась я.

– Черт их знает. Вальева сказала, что он часто такие концерты устраивал, только без оружия, конечно. Видимо, уже привыкли. Но на этот раз что-то замкнуло у парня, во дворе стрелять начал, и тещу и тестя – наповал. Вальева, увидев, что творит муж, испугалась, побежала в дом, ребенка схватила и – в окно, а он в это время тоже в комнату вбежал и успел в нее выстрелить, но, слава Богу, только ранил. В погоню не помчался, а засел в доме.

– Хотя, – начал Витя, – возможно, там еще и самоубийство. Во всяком случае, на наши слова из дома никто не отвечает.

– Что же делаем? – спросила я.

– Виталий вызвал спецов, – Ваня кивнул в сторону замнача, который продолжал курить и раздавать указания окружающим. – Не хочет рисковать нашими жизнями, – добавил он. Странно, но пафосные слова в устах Вани всегда звучат по обывательски просто.

– Не хочет, – повторил Витя как эхо, подтверждая свой устоявшийся образ.

– Ладно, я пока трупы осмотрю, а вы ждите. Кстати, кто с соседом работает? – уточнила я.

– Пионер, – было мне ответом.

Пионер – это стажер Игорь Якименко, который уже месяц проходил у оперативников в отделе свою преддипломную практику. Юный, вежливый и воспитанный мальчик, который совсем не смотрелся в угро, где все поголовно циники, ругаются матом и пьют водку. Игорь был как будто из другого мира. Знал волшебные слова. Вставал, когда в кабинет входили женщины. Правда, выглядело это несколько комично. Все-таки в милиции сейчас работает немало дам, и они частые гости в уголовном розыске, как по делу, так и без оного, ведь там отбывает свои будни милицейский красавец и сердцеед – Ваня Бойко. К нему по поводу и без повода заходили и заходят все девушки райотдела только, чтобы «veni, vidi, vici» [2], однако пока это не удалось ни одной красавице. При этом меня всегда веселила картина: Игорь вскакивает со своего места чуть ли ни ежеминутно, а увальни-розыскники недоумевающе на него взирают при каждом таком пассаже.

Вспоминаю, как, по пролетарски прямолинейный в вопросах этики, но бесценный в оперативной работе, Эдик Горенко сетовал по поводу поведения Игоря, оговариваясь, что «парень дурью мается».

Я осматривала двор и трупы, что при плохом освещении было довольно не просто сделать, когда из дома раздался шум: топот, какой-то грохот. Я настороженно вслушивалась, боясь самого страшного, но, слава Богу, выстрелов не было.

Вскоре из дома вышел замнач, почему-то в бронежилете – неужели со спецами дом штурмовал? Хотя, по большому счету, штурмом этот гром трудно назвать, но, кто знает, чем все могло завершиться. Такого мальчишества я от него, конечно, не ожидала, ведь производит впечатление взрослого и разумного.