Романтическое плавание - Барбара Картленд

Персонажи и события, описанные в романе, вымышленные. Все совпадения случайны.

Раньше он не замечал, какие большие и красивые у нее глаза, но теперь, когда они вдруг оказались так близко, он всецело попал под их очарование.

— Лексия… — начал он и запнулся. — Я хочу…

— Чего ты хочешь? — прошептала она.

Он не мог говорить. Сердце безумно стучало в груди, голова закружилась — и в одно мгновение все, что прежде казалось таким понятным, перестало быть таковым.

Он медленно наклонил голову.

Она не потянулась навстречу, но и не отстранилась. Стояла не шевелясь, не сводя с него глаз, как если бы ожидала чего-то… чего-то восхитительного, волшебного…

Еще секунда — и он бы коснулся губами ее губ.

Но реальность напомнила о себе внезапно, развеяв чудесное забытье, тонуть в котором было так приятно…

Это было бы самое настоящее предательство.

Барбара Картленд, скончавшаяся в мае 2000 года в возрасте девяноста девяти лет, по праву считается самым известным автором романов о любви. Она была самой плодовитой писательницей в истории, поскольку за год могла написать больше книг, чем любой другой автор, благодаря чему занесена в Книгу рекордов Гиннесса.

За свою жизнь она написала семьсот двадцать три книги, которые были переведены на тридцать шесть языков, и их общий тираж составил свыше миллиона экземпляров.

После ее смерти неизданными остались сто шестьдесят рукописей — больше, чем у какого-либо другого писателя.

Помимо романов о любви, из-под ее пера вышли исторические биографии, шесть автобиографий, театральные пьесы, практические пособия о жизни, любви, пользе витаминов и поваренные книги. Она также была политическим обозревателем и ведущей радио-и телепрограмм.

Свою первую книгу, «Ажурная пила», Барбара Картленд написала в двадцать один год. Книга стала мировым бестселлером и была переведена на шесть языков. Барбара Картленд продолжала писать всю жизнь, на протяжении семидесяти шести лет. Ее романы пользовались потрясающей популярностью в Соединенных Штатах Америки. В 1976 году ее книги заняли первое и второе места в списке бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс» — такого успеха не знал никто из авторов ни до, ни после нее.

Барбара Картленд стала легендой еще при жизни и навсегда запомнится нам своими чудесными романами о любви, которыми восторгаются читатели по всему миру.

Моральная чистота и высокие душевные качества героинь ее романов, доблесть и красота мужчин и прежде всего непоколебимая вера писательницы в силу любви — вот за что любят Барбару Картленд читатели.

Любовь не знает границ и препятствий, ее невозможно обратить вспять, и она неизменно черпает силы в себе самой.

1898

Ограда была высока, но конь легко перемахнул через нее и так же легко и мягко ступил на землю. Всадник невольно улыбнулся.

— Молодец, дружище! — сказал он, поглаживая любимца по крутой шее.

Всадник и его конь… На этот дуэт было приятно смотреть — оба красивые, в самом расцвете молодости и сил.

Фрэнсис, маркиз Уимбортон, каждое утро совершал конную прогулку, обозревая красоты своего имения — одного из самых обширных в Беркшире. Помимо земель, маркизу принадлежали также окрестные фермы, несколько особняков, обычно сдаваемых в аренду, и даже ближайшая деревня.

Вид с этого места открывался чудесный. В непосредственной близости — рощи и луга, перемежающиеся серебристыми отблесками реки. Чуть дальше — крытые соломой фермерские коттеджи, с виду очень уютные и гостеприимные.

Но в глубине души маркиз знал, что эта радующая глаз картинка — не более чем видимость. Имение пребывает в упадке: дохода от аренды не хватает на то, чтобы поддерживать его в приличном состоянии. И большая часть этих соломенных крыш, издали таких симпатичных, требует срочного ремонта.

Артели мастеровых нашлось бы чем заняться и в господском доме, однако маркиз старался об этом не думать — у него было слишком много долгов.

Уже через минуту утро перестало казаться ему таким ясным, настроение испортилось. Маркиз легким галопом пустил коня к дому.

Красота, располагающие манеры, титул… Казалось бы, к двадцативосьмилетнему Фрэнсису, маркизу Уимбортону, судьба была удивительно щедра.

Однако жизнь его была похожа на непрекращающуюся битву, цель которой — собрать столько денег, чтобы их хватило на поддержание имущества, и надежды победить в этой битве таяли с каждым днем.

В права наследства он вступил, будучи восемнадцатилетним юнцом, и скоро пришел к выводу, что управлять фамильной собственностью — задача не из легких, и, сколько бы он ни старался, суммы по долговым обязательствам постоянно превышали его доходы.

Кажется, не проходило и дня, чтобы кто-нибудь из арендаторов не обратился к маркизу с просьбой дать денег на ремонт дома или хозяйственных построек.

Признаться в собственной беспомощности или дать требуемое — выбор был невелик, и маркизу приходилось изворачиваться, чтобы удовлетворить просителя, даже если речь шла о совсем небольшой сумме.

В итоге он все глубже увязал в долгах, и эти долги росли, словно грозовая туча, заслоняющая небо над головой.

Оставив коня в конюшне, Фрэнсис вошел в дом, где его встретил дворецкий со словами:

— Милорд, приехал мистер Джонсон.

После короткой паузы маркиз ответил:

— Проводите его в курительную комнату. Я буду через несколько минут.

— Слушаюсь, милорд!

Дворецкий удалился. Маркиз недовольно поморщился: неурочный приезд управляющего не сулил ему ничего хорошего.

Мистер Джонсон, мужчина средних лет, вел дела маркиза с тех самых пор, как тот получил наследство.

Он уже ожидал маркиза, когда тот вошел в курительную.

— Доброе утро, Джонсон! — сказал маркиз. — Не ждал вас сегодня. Надеюсь, ничего серьезного не случилось?

Он подал собеседнику руку, и тот пожал ее перед тем, как ответить:

— Боюсь, мои новости, милорд, вас не обрадуют.

— На радостное известие я и не рассчитывал, — невесело улыбнулся маркиз.

Он тяжело опустился в любимое кресло. Контора мистера Джонсона находилась в Лондоне, а значит, у этого внеурочного приезда должна быть серьезная причина. Управляющий сел напротив и с симпатией посмотрел на маркиза.

Бремя ответственности свалилось на Фрэнсиса, когда он был еще очень молод, и у мистера Джонсона были все основания предполагать, что тот предпочел бы остаться в Лондоне.