Венок любви - Барбара Картленд

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1819 год

Сэр Хереворд Грантли с трудом опустился в большое кресло и, скривившись от боли, осторожно поставил свою изуродованную подагрой ногу на стоявшую рядом маленькую скамеечку. Помедлив, он откинулся на спинку кресла.

В ту же минуту белый с черными пятнами пес бросился к сэру Хереворду, весело помахивая хвостом.

На пути огромной собаки оказался низенький столик, на котором стоял стакан бренди. Махнув длинным хвостом, она задела стакан, и тот, упав на пол, со звоном разбился.

Сэр Хереворд взорвался от ярости.

– Почему ты не следишь за своей проклятой собакой? – накинулся он на племянницу. – Я много раз говорил тебе: ей не место в приличном доме! Сегодня же отправлю ее на псарню, так и знай!

Диона быстро подошла к столику и, собрав осколки стакана, выбросила их в корзину для бумаги.

– Простите, пожалуйста, дядя Хереворд, – с раскаянием в голосе произнесла девушка. – Сириус просто не рассчитал свои силы. Он хотел поприветствовать вас, потому что очень вас любит.

– Мне хватает собственных собак! Он здесь совершенно лишний. Итак, вот мое условие: или он отправляется на псарню, или я прикажу его уничтожить!

У Дионы вырвался крик ужаса. В это время из дальнего угла комнаты раздался спокойный голос:

– Я полагаю, что это отличная идея, папа! Как ты правильно заметил, собаки в доме – это такая обуза… А потом вот еще что – не так давно я видел, как Сириус гоняется в роще за птицами. Им это наверняка не нравится, особенно теперь, когда они вьют гнезда и садятся на яйца.

– Это неправда! – возмутилась Диона. – Сириус везде ходит только со мной, а поскольку я знаю, что сейчас птицы заняты выведением птенцов, мы с ним и близко не подходим к роще…

– Да я видел его там собственными глазами!

Несмотря на уверенность, с которой это было произнесено, Диона была уверена, что ее кузен Саймон лжет. Более того, ей была известна причина этой лжи.

С первых дней, как только девушка появилась в огромном доме, принадлежавшем ее дяде, Саймон начал преследовать кузину своими назойливыми ухаживаниями.

Диона сразу же дала понять, что ей это неприятно. И тогда оскорбленный кузен избрал другую тактику – он принялся изводить непокорную девушку.

Вот и в этот раз Диона была совершенно уверена, что Саймон решил просто отыграться на беззащитном псе. Два дня назад, когда кузен попытался поцеловать ее на лестнице, между ними произошла неловкая сцена.

Диона сопротивлялась, но Саймон оказался сильнее ее. И тогда она изо всех сил ударила кузена по ноге, заставив его буквально взвыть от боли.

Не дожидаясь, пока негодяй опомнится, девушка бросилась бежать и уже издалека крикнула:

– Оставь меня в покое! Я тебя ненавижу, и если ты попытаешься еще хоть раз до меня дотронуться, я пожалуюсь дяде Хереворду!

Оказывается, Саймон терпеливо выжидал, когда подвернется удобный случай, чтобы проучить несговорчивую кузину. И теперь, в предвкушении мести, он встал из-за стола, где доедал завтрак, хотя остальные уже давно кончили есть, и подошел к отцу.

– Надо прикончить пса, и как можно скорее, папа, – хладнокровно произнес он. – Я прикажу Хейвуду пристрелить его, как он пристрелил Руфуса, когда тот состарился и больше не мог работать.

– Ты не посмеешь убить мою собаку! – не помня себя, вскричала Диона. – Сириус совсем не стар и не будет вам обузой. Да ведь этот стакан – первая вещь, которую он разбил в вашем доме!

– Ты, наверное, хочешь сказать – первая, которую мы заметили, – ехидно поправил ее Саймон.

Диона бросила умоляющий взор на дядю.

– Ну, пожалуйста, дядя Хереворд, не убивайте мою собаку! Вы же знаете, как я привязана к Сириусу и как много он для меня значит. Ведь это единственная память об отце…

В ту же минуту Диона поняла, что произнесенные ею слова были непростительной ошибкой.

Сэр Хереворд Грантли недолюбливал своего младшего брата. Тот пользовался гораздо большей популярностью в графстве, чем он сам, и был, в отличие от сэра Хереворда, отличным спортсменом, метким стрелком и, наконец, просто красавцем.

Иногда Дионе приходило в голову, что, пожалуй, дядя даже рад, что ее отец погиб, неудачно перепрыгнув через высокий забор на молодой, необъезженной лошади.

Такие случаи бывают крайне редко, может быть, один на тысячу. Казалось невероятным, что именно отец Дионы, смелый и ловкий наездник, пал жертвой нелепой, роковой случайности.

Все графство горевало по поводу смерти Гарри Грантли, но более всех, разумеется, его жена. С течением времени Диона поняла, что душа ее матери умерла вместе со своим обожаемым мужем. С того дня, как его не стало, она начала угасать, словно свечка, и не прошло и года, как Диона уже стояла у ее могилы.

Согласно решению опекунского совета девушке предстояло покинуть милый дом, где она была до недавнего времени так счастлива, и переселиться к дяде Хереворду, который был назначен ее опекуном.

Огромный, насквозь продуваемый всеми ветрами, холодный фамильный особняк, где Грантли жили на протяжении трех столетий, был угрюм и мрачен.

Но главное заключалось не в этом. Диона не прожила и нескольких дней в доме дяди, как поняла, что существование под одной крышей с кузеном Саймоном не сулит ей ничего хорошего.

Сэр Хереворд скрепя сердце отдавал пальму первенства младшему брату. И только в одном он чувствовал свое превосходство – у него был сын, в то время как у брата – всего лишь дочь.

К несчастью, Саймон был не тем сыном, которым стоило бы гордиться.

Достигнув двадцатичетырехлетнего возраста, этот молодой человек по уровню развития мог сравниться разве что с шестнадцатилетним мальчишкой, да и то не слишком умным.

В чем ему действительно не было равных, так это в обжорстве. Порой Диона поражалась, как в ее довольно тщедушного кузена влезает такое количество еды, которым можно было бы запросто накормить трех взрослых здоровых мужчин.

Со временем Саймону предстояло стать шестым баронетом, и, поскольку не было практически никакой надежды на то, что тетка Дионы, чрезвычайно болезненная женщина, подарит мужу других детей, сэр Хереворд сделал из своего единственного сына настоящего идола.

Он всячески потакал Саймону, баловал его и в конце концов испортил совсем, наивно полагая, что, чем эгоистичнее будет его сын, тем больше будет походить на настоящего мужчину. Впрочем, любому человеку, знакомому с Саймоном, было ясно, что сделать из него настоящего мужчину может лишь чудо.

Дионе, впечатлительной и проницательной девушке, потребовалось совсем немного времени, чтобы разобраться в чувствах дяди и проникнуться к нему искренним состраданием.