Молитва любви - Барбара Картленд

ОТ АВТОРА

В большинстве древних домов, построенных во времена Тюдоров, можно обнаружить потайные двери и тайные комнаты священников.

Королева Мария, католичка по вероисповеданию, преследовала протестантов, а королева Елизавета, взойдя на престол, начала преследование иезуитов, которые всерьез начали опасаться за свои жизни.

Семьи, придерживавшиеся католического вероисповедания, предоставляли священникам убежище в своих домах в потайных комнатах, пока готовилась переправка последних на континент. СлужВы проводились в тайниках священников под страхом смертной казни через повешение.

Тайникам вновь нашлась работа, когда войска Кромвеля охотились за роялистами. Отметим, кстати, такой любопытный факт, что обычно о существовании в доме тайника было известно только главе семьи и его старшему сыну.

В большинстве старых домов, естественно, водятся привидения. В детстве я десять лет прожила в печально известном «доме с привидениями» в Сомерсете. Когда кто-нибудь поднимался по лестнице, он обязательно слышал шаги впереди себя и за спиной, что нагоняло изрядный страх.

После этого я всегда просила освятить свои собственные дома. Однажды после освящения моего дома на Кэмфилд-плейс я узнала, что Беатрис Поттер, которая жила здесь в детстве, встречала привидений в коридорах и гостиной.

В настоящее время у меня только одно привидение — мой коккер-спаниель, которого пришлось усыпить из-за раковой опухоли, появившейся у него, когда он был еще щенком. Поскольку это случилось после освящения дома, песик так и остался со мной.

Его видели многие, но никто не испугался, ведь песик остался с нами только потому, что любил нас и был счастлив в этом доме.

Он упомянут в «Великих привидениях Англии», потому что автор этой книги, нанося мне визит, рассказала, как ей надоели рассказы о призраках с головой под мышкой и какая это была радость обнаружить нечто новое!

Таким образом, мой коккер-спаниель занимает важное место не только в нашей жизни, но и в помыслах тех, кто, подобно мне, верит, что смерти нет.

— Теперь вам все ясно, Джина? Вы должны приехать в «Башни», как только все вещи будут собраны.

— Да… дядя Эдмунд.

— Вы сядете в дилижанс до Бедонбери, а мой экипаж встретит вас на повороте с главной дороги.

— Да, дядя Эдмунд.

— Вас, конечно, будет сопровождать ваша няня, — продолжал лорд Келборн, — но после этого ей придется уехать. В «Башнях» для нее нет места.

Джина набрала в грудь воздуха. Затем она с усилием произнесла:

— Дядя Эдмунд, может быть, можно устроить так, что нянюшка останется со мной? Она была с папой и мамой с моего рождения.

— Ей давно пора на покой, — ответил лорд Келборн, — к тому же в восемнадцать лет вам уже не требуется присмотр няни.

Он откашлялся и добавил:

— Собственно говоря, я уже решил, что вы будете делать, когда переедете к нам с тетушкой.

Последовала пауза. Дядя явно ожидал от Джины вопроса, и она спросила:

— Что… именно, дядя Эдмунд?

— Очень многое нужно сделать по дому, а когда вы с этим закончите, то будете помогать мне в организации миссионерской деятельности на Востоке. Я еще не нанял секретаря для этой цели, хотя надеюсь, что найду подходящего человека в Лондоне.

Джина пробормотала что-то, но громко говорить не осмелилась, и дядя продолжал:

— С каждым годом моя работа приносит все больше плодов, что доставляет мне большое удовольствие. Вы будете нести свет Евангелие тем, кто пребывает во тьме, и таким образом поможете и своей собственной душе.

В голосе его послышались восторженные нотки. Уловив это, Джина поняла, почему ее дядюшку называли «пэром-проповедником».

Дядя взял со стола пачку каких-то бумаг и сказал:

— Разумеется, перед отъездом из Лондона вам следует приобрести черное платье. Я был глубоко удивлен, увидев, что вы не носите траура.

— Платье, которое я надела вчера на… мамины похороны, — теплое, — объяснила Джина, — ведь… сейчас так холодно и… достать что-нибудь другое просто… не было времени и…

Она замолчала. Она собиралась сказать, что папа с мамой не любили траур, но осознала: дядя этого не поймет.

— Я полагал, — сказал дядя наставительно, — вы столь опечалены потерей матери, что вам даже в голову не может придти надеть не траурное платье!

Он подождал немного, ожидая услышать извинения Джины, но она промолчала, и он добавил:

— Мы с вашей тетушкой настаиваем, чтоВы вы проявили уважение к ушедшим, оставаясь в трауре в течение года. Впоследствии, полагаю, вы сможете перейти на серый и лиловый цвета.

— Я… я поняла, дядя Эдмунд.

Лорд Келборн посмотрел на часы.

— Я должен идти, — сказал он. — У меня встреча с епископом Лондонским, я не могу опаздывать.

— Конечно… дядя Эдмунд.

Лорд Келборн направился к выходу из комнаты. Его племянница подбежала к двери и открыла ее перед лордом.

— Мы с тетей ожидаем вас в четверг, самое позднее в пятницу. Узнайте на станции время прибытия вашего дилижанса и известите меня. Я не хотел Вы, чтобы мои лошади стояли на дороге лишнее время.

— Конечно… конечно, дядя Эдмунд.

Нянюшка, ожидавшая в холле, отворила входную дверь.

Лорд Келборн посмотрел на нее, понял, кто это, и, казалось, собрался что-то произнести.

Но передумал и, выйдя за порог, пересек тротуар и сел в ожидавший его старомодный экипаж.

Когда коляска, запряженная парой прекрасных чистокровных лошадей, тронулась, Джина вернулась в холл.

Нянюшка закрыла дверь, и тут девушка бросилась к ней с возгласом:

— О няня, я этого… не вынесу! Я не могу ехать в «Башни»… не могу… не могу!

Стоило ей заговорить, как слезы, которые она с таким достоинством сдерживала со вчерашних похорон матери, хлынули у нее из глаз.

Нянюшка обняла Джину.

— Не плачьте, милая, — проговорила она. — Вы ничего не можете с этим поделать.

— К-как мне со всем этим справиться? — спросила Джина. — Они не позволят тебе… остаться… со мной!

Ее речь звучала почти бессвязно, но она почувствовала, как напряглась няня.

— Я… не могу… потерять тебя… не могу! — рыдала Джина. — И все равно… жить в «Башнях» — это то же самое, что… жить в аду!

— Не говорите так! — возмутилась няня. — Не надо говорить такие ужасные вещи, ведь вам больше некуда податься!