Мне без тебя не жить - Шантель Шоу

Глава 1

Комната кружилась, а яркие вспышки света складывались в цветные узоры, как в калейдоскопе. Элин моргнула и поняла, что стоит в гостиной и смотрит на люстру, хрустальные подвески которой переливались, словно бриллианты.

– Принести тебе еще выпить? – спросил кто-то, перекрикивая громкую музыку. Элин казалось, что она покинула свое тело и смотрит на него сверху вниз. Она попыталась сосредоточиться на парне, который обращался к ней, и с трудом узнала одного из друзей Вирджинии, тусовавшегося вместе с ними в ночном клубе. Элин не знала половины людей, которые приехали к ней в Кенсингтон, чтобы продолжить праздновать день ее рождения.

– Ты не должна оставаться сегодня одна, – настояла Вирджиния, когда клуб, в котором они собирались отрываться до утра, закрылся раньше обычного. – Ты будешь грустить и вспоминать свою мать. Я скажу всем, что вечеринка продолжится у тебя дома.

Элин не стала возражать.

Неделю назад она предупредила Ральфа, своего приемного отца, что отпразднует день рождения с друзьями в Шотландии, но из-за тумана ее рейс отменили. Любимый брат, которого она больше всего хотела видеть на своем празднике, приехать не смог, потому что отправился в командировку в Японию по делам «Сандерсон-банка». Джарек сказал, что поездку отменить никак нельзя, но Элин показалось, что брат просто избегал ее, потому что винил себя в гибели их матери.

– Элин?

Она рассеянно посмотрела на парня. Том – кажется, его звали именно так. Он стоял слишком близко и буквально пожирал Элин глазами, отчего она пожалела о том, что надела платье с таким глубоким вырезом. Все из-за Вирджинии. Именно подруга убедила ее купить этот наряд из шифона и шелка алого цвета с лямочками такими тоненькими, что под него нельзя было надеть бюстгальтер.

Том забрал у нее пустой бокал.

– Повторить?

– Лучше не надо. Мне кажется, я и так выпила слишком много. – Наверное, она чувствовала себя так странно, потому что была пьяна. Хотя обычно от алкоголя ей хотелось спать, но сегодня она пребывала в эйфории и ее переполняла энергия. Горечь, снедавшая ее на протяжении последних месяцев, куда-то исчезла, словно ее и не бывало. Может, Элин стоило напиться и забыться, как слишком часто в последнее время поступал ее брат. Ей отчаянно хотелось хотя бы на пару часов стереть из памяти тот момент, когда она увидела мать, неподвижно лежавшую на полу.

– Что за коктейль ты приносил мне в последний раз? У него был необычный вкус, не похожий на «Манхэттен».

– Наверное, я переборщил с ангостурой. – Том как-то странно посмотрел на Элин, а потом приобнял ее за талию, и она сдержалась, чтобы не поежиться, когда ощутила щекой его горячее дыхание. Многие женщины сочли бы его красавчиком, но было в нем что-то отталкивающее, и Элин буквально застыла, услышав его предложение.

– Малышка, давай уединимся где-нибудь, – шепнул он ей на ухо.

– Знаешь, я все-таки выпью чего-нибудь, – быстро сказала Элин. – Кажется, меня начинает мучить жажда. – Она говорила правду. Ей очень хотелось пить, а ее сердце буквально выскакивало из груди. Элин проследила глазами за Томом, который скрылся в толпе, и быстро вышла из комнаты.

В холле кто-то сворачивал ковер, расчищая место для танцпола. Здесь музыка играла еще громче, чем в гостиной, и Элин казалось, что она пронизывает ее тело насквозь. Ее схватили за руку и потащили танцевать. Устоять перед ритмичной мелодией было просто невозможно, и Элин откинула волосы назад и начала танцевать так, как не танцевала никогда в жизни. Ее грудь теснил смех, и она выпустила его на волю, чувствуя себя раскрепощенной и радостной, потому что успела забыть, что значит смеяться.

На протяжении последних месяцев она только и делала, что таскалась за братом по ночным клубам, не давая ему напиваться. Элин решила принять огонь на себя и отвлекала внимание журналистов от Джарека, который после смерти матери буквально с катушек слетел. Она стала завсегдатаем вечеринок и старалась сделать так, чтобы не брата, а ее фотографировали вываливающейся под утро из очередного клуба.

Бульварная пресса окрестила ее заядлой тусовщицей и избалованной светской львицей. Некоторые журналисты обвиняли ее в том, что она навлекла позор на доброе имя лорда Сандерсона и опорочила память его покойной жены. Элин не сильно переживала по этому поводу, лишь бы только они не смешивали с грязью имя ее брата, чтобы не вызвать еще большее недовольство со стороны Ральфа.

Но сегодня она не притворялась, что ей весело. Сегодня Элин чувствовала себя невероятно уверенной в себе и совершенно беззаботной. Может, все благодаря тому, что она немного перебрала, но что с того? Она праздновала свои двадцать пять лет и могла себе позволить в свой день рождения все, что угодно. Поэтому Элин танцевала и смеялась, боясь остановиться, чтобы ее снова не затянула черная дыра скорби и печали, поглощавшая ее на протяжении долгих шести месяцев.

Элин не испытывала недостатка в партнерах. Мужчины толпились вокруг нее, а она флиртовала со всеми подряд, потому что в этот вечер она играла роль сирены в соблазнительном красном платье.

В полночь Вирджиния внесла торт с зажженными свечами.

– Не забудь загадать желание, – напомнила она Элин.

Считалось, что желание сбудется, если задуть все свечи за один раз. Но даже миллион желаний не смогли бы вернуть ее маму. Элин посмотрела на собравшихся гостей. Тут были друзья, с которыми она познакомилась еще в детстве, после того, как приемные родители забрали ее с собой в Англию. Также среди собравшихся хватало людей, которых Элин видела впервые. Наверное, они принадлежали к широкому кругу знакомых Вирджинии. Все ждали, когда она задует свечи, но она не знала, какое желание загадать.

И тут Элин увидела Его.

Он стоял в стороне от толпы. Волк-одиночка. Опасный хищник. Элин буквально прикипела к нему взглядом, и время, казалось, остановилось. Музыка и голоса исчезли, и остался только он один. Самый красивый из всех мужчин, которых она когда-либо видела.

Он был выше любого из собравшихся в этой комнате, а в его мрачной красоте проскальзывало что-то байроновское, что напомнило Элин Хитклиффа из классического романа Эмили Бронте «Грозовой перевал». Элин удивилась, что не заметила его раньше, но ее мыслительный процесс был прерван более примитивной реакцией ее тела на грубую мужественность незнакомца.

Мужчина был одет в черные джинсы и черный свитер, который облегал его широкую грудь. Сверху он накинул коричневую кожаную куртку, потертую в некоторых местах, отчего складывалось впечатление, что он жил по собственным правилам и плевать хотел на мнение окружающих. Густые черные волосы были чуть взъерошены, словно мужчина имел привычку запускать в них пальцы, а черная щетина на его подбородке и над верхней губой делала незнакомца еще более соблазнительным.