Игра - Бренда Джойс

ПРОЛОГ

Уайтхолл, 1562 год

Королева нервничала. В окружении своих приближенных, разодетых в богатые, шитые золотом и серебром костюмы, она ждала, когда же появится О'Нил.

Елизавета была еще молода — ей не исполнилось и тридцати, и правила всего лишь четыре года. Сердце подсказывало ей, что ее советники совершенно правы, говоря, что Ирландией следует управлять железной рукой, но эта задача казалась ей непомерной, а ее выполнение — и вовсе безнадежным делом. Ирландские лорды представлялись ей варварами, до мозга костей пропитанными дремучими гэльскими верованиями. Их бесконечное соперничество переходило в кровавые стычки, и О'Нил был хуже всех. Но именно сейчас дикий вождь ирландцев и один из ее самых непредсказуемых противников как будто готов был вручить себя ее монаршей воле и склонить пред ней колени.

Королева была привлекательна и выглядела великолепно: к расшитому золотом лифу с глубоким прямоугольным вырезом крепился огромный стоячий воротник; юбку, расшитую тысячами крошечных жемчужин, поддерживал недавно вошедший в моду кринолин; узкую талию охватывала золотая цепь, усыпанная жемчугом и рубинами; шею украшало тяжелое золотое ожерелье с рубиновой подвеской, в ушах были рубиновые серьги, а на голове шапочка в форме сердечка из черного шелка, шитого золотом и жемчугом. Хотя Елизавета волновалась в ожидании встречи с Шоном О'Нилом, лицо ее оставалось непроницаемо, поза величественна, и выглядела она так, как и полагается королеве.

Придворные были, разодеты под стать своей повелительнице. Облаченные в разноцветные дублеты с разрезными рукавами и широкими плечами, в облегающих рейтузах, сверкая кольцами с драгоценными камнями и длинными золотыми ожерельями, они являли собой достойное обрамление королеве. Ближе всех к ней стояли три самых доверенных советника: ее кузен Том Батлер, граф Ормонд; сэр Уильям Сесил, министр иностранных дел; и конюший Роберт Дадли.

В толпе уже начали перешептываться, но как раз в этот момент послышался шум, и королева подумала: «Невероятного все-таки это случилось, наконец-то О'Нил готов смириться! — и тут же поправила себя: — Нет, не О'Нил, а граф Тайрон».

Он пришел, чтобы из ее рук принять английский титул. Командующий войсками в Ирландии сэр Генри Сидни убедил ее, что единственный путь усмирить диких ирландцев — подтвердить их права и привилегии, то есть вернуть им права на земли вместе с английскими титулами, привилегиями и обязанностями.

Все ахнули, когда перед ними появился О'Нил — высокий мужчина, ростом около шести с половиной футов, могучего телосложения. Его плечи охватывала шафранного цвета накидка, отделанная горностаем, зашпиленная типично кельтской брошью. Под накидкой на нем была надета только туника длиной до колен из грубой темной материи, на ногах не было ничего, он был босым. На тяжелом, с золотыми бляхами поясе висел громадный меч в ножнах, а из складок туники выглядывал длинный, устрашающего вида ирландский кинжал. На левом плече он держал ирландский боевой топор с шестифутовой рукоятью.

За ним следовали двенадцать босых мужчин с наголо обритыми головами, почти такие же высокие и крепко сбитые, как и сам О'Нил. Они тоже несли боевые топоры, и на них были надеты старомодные лепестковые кольчуги с накинутыми поверх волчьими шкурами.

Толпа расступилась, отпрянув к стенам королевских покоев. Елизавету бросило в дрожь. Что если О'Нила охватит один из его снискавших дурную славу приступов бешенства? Наверняка тогда никто из собравшихся не останется в живых.

С оглушительным воплем О'Нил бросился на пол к ногам Елизаветы.

Королева даже вздрогнула от неожиданности. Ормонд и Дадли сделали шаг вперед, схватившись за рукояти своих церемониальных мечей. Сообразив, что она является свидетельницей какого-то древнего гэльского ритуала признания ее верховенства, королева быстро успокоилась. Но теперь из уст О'Нила потоком лилась какая-то несусветная чушь. Может, он сошел с ума? Она вопросительно глянула на Дадли.

— Этот дикарь говорит по-гэльски, — объяснил Дадли. На его лицо постепенно возвращался обычный румянец. — Возможно, это представление — один из его фокусов. Я точно знаю, что его язык без малейших усилий способен произносить английские слова. — Дадли поморщился. — Выходка вполне в его духе, но чего он рассчитывает ею добиться?

Елизавета понятия не имела, что бы могло означать эксцентричное поведение О'Нила, и промолчала, не зная, как ей поступить. Ни слова не понимая из того, что произносил этот громадный дикарь, она беспомощно посмотрела на Ормонда и Сесила, но они были растеряны не менее ее самой — поведение О'Нила не вписывалось ни в какие рамки. Теперь следом за воинами в волчьих шкурах в покоях появилась еще дюжина людей О'Нила, но они остановились у дверей — все, кроме одного юноши, который отделился от группы и направился к Елизавете.

Он остановился перед ней рядом с распростертым О'Нилом. Он был почти так же высок, как ирландский вождь, но еще молод — лет семнадцати, — и его крепкий костяк еще не успел обрасти мясом. Все это Елизавета отметила мимоходом, но, обрамленное густыми золотистыми волосами, его лицо ее поразило. Столь красивого юноши ей еще не доводилось видеть. Ее сердце учащенно забилось. Почему-то это лицо показалось ей знакомым, но когда она встретилась взглядом с холодными серыми глазами, ее пробрал озноб. Что можно ожидать от этого человека?

Молодой человек опустился на одно колено:

Ваше величество, с вашего позволения я готов переводить речь О'Нила.

Елизавета очнулась от задумчивости. Она расправила плечи и высокомерно обратилась к нему:

Мы полагаем, что вы имеете в виду графа Тайрона, сэр.

Он не ответил, вызывающе глядя на нее.

«Теперь-то все и начнется», — подумала она, ощущая убыстренное движение крови. О'Нил как будто готов был сдаться на ее милость, но дерзость юноши указывала на предстоящее состязание в хитрости и сообразительности. Королева уже предвкушала удовольствие от словесного поединка

Вам дозволяется представиться нам, — сказала она.

Он поднялся с колена и поклонился:

— Лэм О'Нил.

Елизавета стала лихорадочно вспоминать.

Неужели вы сын Мэри Стенли… и О'Нила? — В замешательстве она даже не обратила внимания, что, не назвала О'Нила графом Тайроном.

Он самый, — усмехнулся юноша.

Она резко втянула воздух. Она знала Лэма почти с самого рождения. Мэри Стенли со своим мужем, королевским посланником, направлялась в Ирландию, когда на их корабль напали пираты. Изнасилованная О'Нилом, она была отвергнута сэром Стенли, который отослал ее обратно в Лондон к ее семье. Королева Екатерина, последняя из жен Генриха VIII, пожалела ее и приблизила к себе, сделав Мэри одной из своих фрейлин. В голове Елизаветы промелькнули воспоминания: прелестный, но неулыбчивый младенец, потом мрачный, необщительный мальчишка. Она с трудом заставила себя вернуться в сегодняшний день.