По линии горизонта. Книга 1 - Вероника Карпенко Страница 42

— А это… обязательно? — пугливо спросила она.

— Да! — ответил мужчина и пустил его в ход.

Ира взвыла от боли, когда заострённые кончики отщипнули кусок её плоти. Крепкий захват не позволил ей сдвинуться с места. Держа её руку, он продолжил свою изощрённую пытку. Ира зажмурилась, надеясь, что это уменьшит мучения. Но боль в этот раз была ещё более сильной! Словно чей-то напористый клюв ковырял её рану.

— Мммм, — она прикусила губу.

Доктор склонился для новой попытки, когда в дверь постучали. Стук был чисто формальным. Так как вошедший не успел получить разрешения. Он вырос в дверях, бросив кому-то наружу:

— Жди здесь!

Доктор отвлёкся. И она, получив передышку, в изнеможении откинулась на спинку стула.

— Эрат! — произнёс эскулап, как будто увидел приятеля.

— Карим, — поприветствовал гость.

Они обменялись рукопожатием, и мужчина остался стоять. Ира смахнула слезинку, надеясь, что доктор не станет её истязать на глазах посторонних. Поправив халат, он вернулся за стол.

— Как дела? — поинтересовался пришедший.

Ира коснулась его робким взглядом. Но даже этого было достаточно, чтобы понять — перед ней стоит кто-то из важных персон. Он был не просто большим! Этот мужчина мог бы дать фору всем обитателям их «городка». Тяжёлая обувь размера сорок восьмого утратила цвет под слоем глинистой пыли. Ноги, точно два вбитых в пол деревянных ствола, замерли на ширине плеч. Ладони тонули в карманах армейских штанов, а мускулистые плечи под тёмной футболкой бугрились, демонстрируя мощный рельеф.

— Как дела? — переспросил его доктор. — Ты прекрасно знаешь, Эрат, что это не мой профиль!

Он снова склонился над лампой, направляя искусственный свет на кровоточащую рану.

— Понимаю, Карим! А что делать? — ответил мужчина. И повернулся, словно только увидел её. Жёсткие волосы были зачёсаны, черты лица скрывала густая щетина.

— Лекарства добудь! Я же тебе не волшебник! — сказал ему доктор. И острые кончики снова сомкнулись в умелых руках.

Ира вскрикнула, позабыв о смущении. Боль прокатилась по телу ударной волной и глаза увлажнились.

— Антибиотиков не хватает! — продолжил врач, — Антисептиков! Да даже банально местную анестезию приходится экономить.

Он указал на порез, как на итог всего вышесказанного. Мужчина кивнул:

— Всё будет, Карим. Скоро всё будет.

Доктор ответил ему недоверчивым взглядом.

— Вы, кстати, где получили порез? — обратился он к пациентке.

Ира с трудом разомкнула свои побелевшие губы. Ей хотелось кричать! Но присутствие незнакомца отражалось на громкости голоса.

— Я… упала, — еле слышно сказала она.

Доктор снова презрительно хмыкнул:

— Упала, — повторил он, как будто не веря. — Гематомы, порезы, ушибы… Ты бы вправил мозги там своим беспредельщикам?

Он посмотрел на мужчину. И в этом взгляде она прочитала упрёк. Собеседник молчал. Только лоб его хмурился. И по резко очерченным скулам пробегала заметная дрожь.

— Выполняй свой врачебный долг, Карим. Это всё, что от тебя требуется, — сказал он холодным, бесчувственным тоном.

Доктор напрягся, рука его дрогнула и болезненный выкрик сорвался с Ириных губ. Она зажала ладонью рот, подавляя его.

— Я слышал, что женщины имеют более высокий болевой порог, — продолжал незнакомец, — Природа создала их для боли! И для любви, — добавил он, глядя на Иру.

Его взгляд пробирал до костей и действовал лучше любого наркоза. По спине пробежали мурашки. Ира поправила край удлинённой футболки и подумала, что ей совсем не хотелось бы оставаться с ним наедине…

Спустя пару дней её лежанка уже обросла всевозможными атрибутами. На верёвке, растянутой между двух металлических прутьев, болтался обломок расчёски, пару заколок, найденных в недрах сырого матраса, и даже засохший букетик полыни, служивший природной отдушкой. У стены приютилась трехногая тумба. Вместо четвёртой ноги у неё было два кирпича. Девчонки обшарили ящики, но не догадались проверить зазор. Там, в пыльном, прошитом тугой паутиной углу, валялась тетрадь.

Очевидно, что раньше, ещё до реконструкции, база отдыха активно принимала гостей. И кто-то из них оставил на память свои рукописные тексты. На пыльных страницах корявыми буквами были написаны строчки стихов, старых песен «о главном», частушек, цитат и глубокомысленных афоризмов. Всё это перемежалось рисунками, которыми автор, видимо, хотел подкрепить смысловую нагрузку.

Ира села, сложив по-турецки чумазые ноги. Было трудно поверить, что она, по природе чистюля, допустит наличие грязных ступней. Но отныне, не то, чтобы вычистить пятки, а даже ногти остричь было нечем. Приходилось мириться и ждать, что девчонкам вернут чемоданы.

— Я помню время золотое,

Я помню сердцу милый край.

День вечерел, мы были двое,

Внизу, в тени, шумел Дунай 5, — прочитала она с выражением.

Рита вздохнула, разбирая тяжелые Лилины косы.

— Тютчев, — сказала она.

Ира вскинула брови:

— Откуда ты знаешь?

— Я училка, — ответила Рита, — Русский язык и литература.

— Жи-ши пиши с буквой «и»! — прозвучал с верхней полки язвительный Машкин голос.

Она окликнула Лилю, и в руки той угодил апельсин:

— Держи, у меня всё равно аллергия.

Лиля понюхала фрукт и блаженно закрыла глаза.

— Чё, конфеты закончились? — поддела Маринка.

Они с Машкой вечно «пинали» друг друга. И если Марина гордилась своей неподкупностью, то Машка вовсю познавала обширный мужской контингент. Предложения поступали с завидной регулярностью. В обмен на поблажки парни хотели лишь одного — поразвлечься. Но мало кто из девчонок добровольно шёл на контакт. Всё потому, что «они» воплощали собой негативную сторону мира, а вот «мы» оставались на светлой его стороне.

— Завидуй молча! — самодовольно хмыкнула Машка. Она перевернулась на спину, и белокурые локоны свесились вниз.

— Было бы чему, — отозвалась Маринка. Лёжа на полу, она качала пресс. И между подходами отпускала шутливые реплики.

— У нас с Богдашей любовь! — заявила довольная Машка.

Так она ласково называла одного из парней, которому удалось покорить её невзыскательный вкус. Молчаливый и хмурый Богдан вызывал её стуком в окошко. И Машка летела к нему, на бегу наводя марафет.

— Любовь, — хмыкнула сдавленным голосом Марина.

Она поднялась, демонстрируя кубики пресса. Поддерживать форму для неё было чем-то, вроде отдушины. Возможно, внутри себя она верила в то, что когда-нибудь снова сыграет в команде.