По линии горизонта. Книга 1 - Вероника Карпенко Страница 43

— Регулярный отсос, вот как эта любовь называется, — заключила с улыбкой бывшая волейболистка. — Он хоть что-нибудь говорил о себе? Об этом питомнике! О том, что с нами будет?

Машка угасла, когда беседа свернула на зыбкую почву.

— Ему нельзя говорить! Его накажут за это! — возразила она.

Рита нахмурилась, обнаружив в ворохе Лилькиных прядей седой волосок.

— Ай! — вскрикнула Лиля, когда Рита решила его уничтожить.

— Да они ни фига и не знают, — проговорила Ульяна.

Пасьянс не сошёлся, и, собрав свои карты, она принялась тасовать их. Свой оракул она берегла и носила его ближе к телу. В момент похищения колода засаленных карт находилась в белье, точнее, в бюстгальтере, который бандит не додумался снять.

— А, может быть, так даже лучше, — заметила Рита. — Я имею ввиду, может и лучше не знать, что нас ждёт? Так можно себя убеждать, что впереди будет что-то хорошее.

Они замолчали, выражая свою солидарность.

— А кто такой Эрат? — задумчиво бросила Ира. Её вопрос в тишине прозвучал риторически.

Услышав его, Машка сползла с верхней полки.

— Эрат! — с детским восторгом повторила она. — Это же их командир! А какой он? Ты его видела?

Ира пожала плечами.

— Ну… такой, — она очертила в воздухе размах его плеч.

Маринка хмыкнула недоверчиво:

— Ого! Прям такой?

Машка, скрестив свои кривоватые ноги, принялась вдохновенно делиться:

— Богдан говорит, что он воевал где-то в горячих точках. Так что ему не впервой!

— Не впервой быть начальником женской тюрьмы? — уточнила Марина.

— Не впервой быть на передовой, — срифмовала Ульяна и все рассмеялись.

Дверь скрипнула, прерывая веселье. И девчонки умолкли, увидев двух раздетых по пояс парней. В одном из них Ира мгновенно узнала того, что был среди «шайки захватчиков». Кажется, его называли Антохой. Высоченный, с причёской под ноль, он внушал страх одним своим видом.

— Ну что, девчули, кто хочет вкусно покушать сегодня? — сказал, подкрепляя слова громогласной отрыжкой.

Второй растёкся по стенке, как его бессловесная тень. Доза спиртного в крови, очевидно, уже превышала все нормативы.

— Чё, нет желающих? — сквозь зубы вставил громила. Он сплюнул под ноги и обвёл мутным взглядом деви́чий состав. — Значит, выберем сами, — прохрипел, надвигаясь, как гигантская мрачная туча.

Девчонки залезли с ногами на нижние нары, сгрудившись в кучу, как будто стая испуганных птиц. Машка забилась в угол, надеясь, что «дружба с Богдашей» поможет ей стать невидимкой. Рита прижала к себе побледневшую Лилю. Запасы любви, предназначенные для младшей сестры, изливались теперь на неё.

Маринка сурово глядела, готовясь в любую секунду дать бой. А Ульяна, которую этот визит застал «на ногах», теперь занимала часть Ириной ниши, вынуждая её потесниться. Они инстинктивно нащупали руки друг друга, когда хмурый взгляд, как прицел автомата, прошёлся по ним, оставляя холодную дрожь.

Пытка закончилась, и подвыпивший монстр выбрал новую жертву.

— Жек, ты полненьких любишь? — бросил он через плечо.

Приятель очухался, деловито расправил костлявые плечи.

— Не знаю, меня от жирного пучит, — сказал он, кривясь.

Бугай оценил эту шутку и по грязной коморке прокатился его оглушительный смех.

— Ебать, ты лошара! А я вот голодный сегодня, — он не спеша подошёл к койке с тремя потенциальными жертвами, и, выбрав одну из них, грубым жестом заставил подняться.

Лиля вскрикнула, оказавшись прижатой к его богатырской груди. Её личико с нежным румянцем выражало отчаяние.

— Нет, пожалуйста, — прошептала она.

Но руки мужчины уже изучали «плацдарм». Они по хозяйски ощупали груди, не по возрасту полные, и спустились чуть ниже, лаская её аппетитный живот.

— Ух, какая сочная, — прорычал он ей на ухо, и нагнул, как будто желая опробовать прямо сейчас.

— Нет! — воскликнула Рита, прерывая бесстыдный процесс.

Бугай недовольно нахмурился, его руки так и остались под Лилиной кофтой.

— Чё, хочешь присоединиться? — прорычал он, сжимая одну из грудей.

Приятель его оживился. Намечалось «застолье» и он даже слегка протрезвел, надеясь разжиться «объедками».

— А давай на двоих эту сучку распишем? А подружки пусть смотрят, — предложил он, сверкая глазами.

Лиля стояла, боясь шевельнуться. Её волосы, так заботливо причёсанные Ритой, спутанным комом болтались в тяжёлой руке. Он скрутил их, привлекая бедняжку к себе.

— Хорошая мысль, — произнёс одобрительно.

— Возьмите меня! — вмешалась Рита.

Бугая посмотрел на неё, приподняв одну бровь. По факту ему было всё равно, с кем. Но её самоотверженный тон явно пришёлся по вкусу.

— Тебя говоришь? — он задумался.

Рита встала с постели. Бесстрашная и полная решимости принять на себя чужой приговор. Он оттолкнул Лилю так, что девушка чуть не упала. И указал ей на дверь.

— Ну, идём! — произнёс, пропуская вперёд. Ровно, как джентльмен.

— Рит? — дрожащим голосом позвала её Лиля.

Рита застыла. Она обернулась на зов.

— Всё нормально, — сказала спокойным, уверенным тоном. И уголки алых губ растянулись в улыбке.

Дважды в день их водили питаться. Пункт приёма пищи был оборудован в дальнем корпусе. Назвать его столовой можно было с натяжкой. Пару корявых столешниц и очаг, возле которого суетилась дородная женщина. Вторая стояла в окружении множества мисок, и, беря по одной, наливала в них мутное варево. Иногда в непрозрачном бульоне попадался «сюрприз» — ломтик мяса. По форме и цвету было неясно, какого! Счастливчик обычно делился со всеми, беря себе бóльший кусок. Ведь теперь у них всё было общим.

— Везёт же ей, — вздохнула Ира. Она не могла оторвать взгляд от Лили.

Одной из женщин, работавших в этот день на раздаче, была её мать. И вместо того, чтобы есть, Лиля стояла, держа её за руку. Лица обеих были наполнены светом. Каждая знала, что шанс увидеться снова случится нескоро.

Рита сидела, уткнувшись в тарелку. Бульон обжигал, и ей было трудно хлебать его. Каждый раз, прикасаясь губами к ложке, она морщилась. Но продолжала есть.

— Болит? — с жалостью произнесла Машка.

В ответ Рита только моргнула. Что означало: «Терпимо». Её вернули назад среди ночи. Детина заснул, вдоволь успев наиграться! Среди всех этот субъект отличался особым садизмом. Очевидно, виной тому являлся его недоразвитый член. Что было особенно унизительно, при такой богатырской наружности. Соратники издевались над ним, а он вымещал злость на тех, кто слабее.