По линии горизонта. Книга 1 - Вероника Карпенко Страница 44

В этот раз его жертвой стала Рита. Её самоотверженный жест был оправдан вдвойне. Ведь Лильке, с таким «макияжем», предстать перед матерью было бы хуже, чем вовсе не встретить её. Наверное, так думала и сама Рита, поглощая обед. Косая чёлка теперь обрела функциональность: она прикрывала фингал.

— Женщины старше готовят еду, малышня развлекает. Ну а мы для постельных утех, — заключила Марина.

Рита нахмурилась. Она перестала хлебать. В последнем письме сестра написала, что они с подругами «пели для множества разных мужчин». Те радостно хлопали и просили их выйти на бис.

— Я не помню, что было. Как будто во сне, — проговорила Ульяна.

— Это грибы, — улыбнулась Маринка, как будто подобные знания были в порядке вещей, — По мозгам бьют так, что мама не горюй!

Ира задумалась, вспоминая свои ощущения. Туман и беспамятство, в пределах которого возникали ужасные образы.

— А… галлюцинации? — с надеждой спросила она. — Ведь грибы же вызывают галлюцинации!

Марина кивнула, избавив её от мучений. Если случившееся и не было сном, то пускай оно будет видением.

— А если не пить? — задумчиво бросила Уля.

— Тогда они выебут тебя наживую, — дрогнувшим голосом выдала Рита.

За столом воцарилось молчание, стало слышно, как кто-то сглотнул. Хотелось спросить: «Почему?», но язык не хотел выговаривать буквы. Почему не пила? Или просто отрава закончилась, и теперь эта участь ждёт всех? Хотелось обнять, посочувствовать! Но разум брал верх, понимая, что жалость бывает намного больнее равнодушия.

Ира отложила ложку.

— Давно хотела спросить, — решила она разрядить обстановку, — А что вы делаете здесь, когда месячные?

— У меня есть пачка прокладок! — тут же озвучила Машка. И прикусила язык, поняв, что придётся делиться.

— Богдан подогнал за минет? — поддела Марина.

— Ну и что с того? — Машка хмыкнула и принялась скрести дно алюминиевой миски.

— А у меня на почве нервного стресса могут вообще не прийти, — сказала Ульяна.

— Или на почве чего-то ещё, — Марина прогнулась назад, изображая жестом причину задержки.

Ульяна махнула рукой:

— Я заговор знаю один, на умерщвление семени. Правда, обычно его говорят, чтобы к любовнице не ходил. Но и на этот случай сгодится!

Она продолжила есть, до тех пор, пока Маринка не пнула её под столом:

— И ты всё это время молчала? А где же твоя солидарность?

Ульяна прищурилась:

— Ты же не веришь во «всю эту хрень»?

— Ну и что? — виновато сказала Марина, — Всё равно расскажи!

— И мне! — вставила Машка, — Я тоже боюсь залететь.

— От орального не залетишь, — со знанием дела сказала Маринка.

Все дружно прыснули со смеху. И даже Рита слегка улыбнулась разбитой губой. На десерт был розовый ломтик арбуза, напомнивший Ире далёкое детство. Тонкий настолько, что сквозь него было видно оконный проём.

— Балуют, суки, — улыбнулась Марина, целиком запихнув в рот свою долю.

Они собрали посуду и, прихватив хлеб для Сони, пошли обратно в свой недостроенный «склеп».

— Живее! — подгонял конвоир.

Лиля, шмыгая носом, тащилась в хвосте. Встреча с мамой оставила след на душе. Грустный, но в то же время такой вдохновляющий.

По небу бежали пушистые белые комья. Картина всё время менялась. И каждый раз, когда ты невольно смотрел на неё, облака становились похожими то на овцу, то на большого кота. У самого входа в их корпус стояла берёза. Макушка её простиралась до самых небес. А на массивном стволе выделялись подсохшие раны, из которых когда-то давно добывали берёзовый сок.

— Смотри, Ир! Опять твой поклонник стоит, — в шутливой манере сказала Маринка.

Под деревом, в самом деле, стоял человек. Тёмным контуром его очертания выделялись на фоне стены. Двумя пальцами правой руки он держал сигарету. И курил, наблюдая их неспешное приближение. Ира замедлила шаг. Ей было совсем не смешно! Этот субъект уже не в первый раз караулил её у двери. И просьбы его обретали настойчивость. Санёк, как его называли «коллеги», был хоть и слегка худощав, не в пример своим «братьям по разуму». Но он имел вес в их бандитской среде. И, при желании, мог бы сделать её пребывание здесь максимально тяжёлым.

Стоило им поравняться, как он щелчком отбросил окурок и пошёл рядом с ней.

— Чё, отойдём? — хмыкнул сквозь зубы.

Ира ускорила шаг, но он неожиданно больно схватил её за руку. Конвоир погнал своё «женское стадо» прямиком в обветшалый сарай. И они остались вдвоём. Ира стояла, как на иголках. След его пальцев белел на плече. Кавалер её был предсказуем! И чаще всего предлагал незатейливый секс в обмен на какую-то вещь. Например, на карманное зеркальце, которым теперь он поигрывал перед Ириным носом. В какой-то момент луч солнца поймался в зеркальный «капкан», ослепив её. Воспользовавшись этим, Санёк навалился всем телом:

— Встретимся вечером?

— Я не могу, — простонала она, уходя от его поцелуев.

Он шутливо позволил ей увернуться, продолжив удерживать рядом с собой.

— А чем занята? — спросил с издёвкой.

Ира молчала, ища отговорку. Хотелось сказать, что она лучше землю лизнёт, чем его отвратительный член. Но такая формулировка могла не понравиться головорезу. Он нависал над ней, дыша перегаром в лицо. Хоть силы в нём было немного, но наглости хоть отбавляй.

— Чё, предлагал уже кто? — он провёл пальцем по её щеке.

Дыхание участилось. Но Ира, стараясь выглядеть раскрепощённой, пожала плечами:

— Да, нет.

— Так да, или нет? — его голос стал жестче.

И вся легкомысленность мигом слетела с неё.

— Я…, — начала, было, Ира.

Но Санёк свирепел на глазах.

— Это Рафик, сука? — сказал он, пройдясь языком по губам, и вдруг наклонился.

— Если дашь ему, то порву! Поняла? — услышала Ира, холодея от страха и невозможности сделать вдох.

— Я не…, — попыталась она оправдаться.

Но Санёк перебил:

— Вечером приду за тобой.

Он отступил, собираясь уйти. И в последней попытке отбиться, Ира воскликнула:

— Я не могу! У меня… месячные, — уточнила она, в ответ на его вопросительный взгляд. И надеясь на то, что мужчины боятся критических дней.

Но Санёк был не из таких.

— Ну, ничего, — сжалился он, — Ты же умеешь сосать?

Ира закрыла глаза, поняв, что сама загнала себя в угол. Он снова приблизился. Поддел её пальцами за подбородок.

— Умеешь, я знаю, — сказал нараспев, массируя нежные губы.