Замуж за Зверя - Мария Зайцева Страница 5

Если я буду хорошей и послушной девочкой, да?

— Ну а ты как? Я слышал, учишься на врача? — неожиданно прерывает хвалебную песнь машине Рустам.

Я немного теряюсь от резкой смены темы и пару секунд не могу придумать, что сказать. Я — врач? Почему?

— Нет, — поправляю я брата, — я учусь на психологическом факультете.

— Но психолог — это же тот, что головы лечит, да?

— Да, но…

— Ну, значит, врач!

— Нет, скорее, учитель…

— Учитель — тоже хорошо, — кивает удовлетворенно брат, — это хорошая, правильная профессия. Женщина должна уметь учить детей.

— Ну…

Я чуть-чуть торможу, думая, стоит ли Рустаму рассказывать о разнице между психологом и психотерапевтом, или психологом и учителем, и решаю, что не стоит углубляться в тему. На моей родине всегда ценились врачи и учителя. Эта профессия считалась правильной, достойной даже для женщины. Собственно, потому папа и не стал особенно сильно запрещать мне обучение.

— Твоя сестра Алия тоже хочет быть учительницей, — говорит Рустам, — правда, скорее всего, не получится…

— Почему?

— Замуж выходит этим летом, там дети пойдут, не до учебы.

— Но постой… — я лихорадочно припоминаю возраст моей двоюродной сестры, — она же… Ей же год еще в школе учиться!

— Ну, доучится. Если муж позволит. А нет, так и не надо.

— Но как же… Ей только…

— Разрешение родителей есть, все по закону.

— О…

— Да, жених из хорошей семьи, чего ждать? Наши прабабушки еще раньше замуж выходили.

«Да, — хочется добавить мне с неизвестно откуда взявшейся язвительностью, — а еще они в поле рожали. И детей хоронили через одного».

Но я мудро молчу, искренне радуясь, что живу в Европе, и у меня совсем другое будущее.

К тому же, откуда я знаю, может Алия рада замужеству. И любит своего будущего мужа. Сейчас все-таки не Средневековье…

И здесь — вполне цивилизованная страна. С светскими законами. И с соблюдением прав человека.

Мы въезжаем в город, и я с любопытством смотрю по сторонам, стараясь припомнить хотя бы что-то из далекого детства, когда гоняла с Рустамом на велосипеде здесь.

Но, к сожалению, вообще ничего не вспоминается, город сильно изменился за десять лет.

В центре, мимо которого мы проезжаем сейчас, стоят современные высотные здания, длинные башни из стекла и бетона, везде очень чисто, гладкие хорошие дороги, светофоры, дорогие блестящие машины. Сейчас уже очень жарко, марево дрожит над асфальтом, и народа на улицах немного. Но те, что ходят, выглядят вполне по-европейски.

Похоже, всеобщая урбанизация пришла и сюда.

Это хорошо?

Наверно, хорошо.

Мы проезжаем центр. Погружаемся в одну из улочек старого города.

И вот здесь все по-прежнему.

Узкие каменные тротуары, дувалы, мостовые, мощеные круглыми камнями, высокие каменные заборы, за которыми и проходит вся жизнь семей, обитающих тут, в зеленых внутренних двориках.

Когда подъезжаем к бабушкиному дому, я уже все узнаю. И колодец в конце улицы, и дальний сад, откуда мы таскали абрикосы.

Неожиданностью становятся новые большие ворота, открывающиеся автоматически.

Это забавное сочетание прогресса и традиций умиляет, и я улыбаюсь, уже радуясь встрече с родными.

Мы заезжаем во двор, и тут я понимаю, что он необычно большой. Раньше здесь с трудом помещалась одна машина, а сейчас спокойно разместится три, или даже четыре. Причем, именно такого размера, как машина Рустама.

Брат выходит первым, подает мне руку, и я спрыгиваю на камни двора.

— Ай, Наира, девочка моя, — незнакомая женщина, в которой я с трудом узнаю свою тетку Аишу, мать Рустама, обнимает меня, сразу же обволакивая душным терпким ароматом масел и специй, — какая красивая стала, какая ягодка, ах!

Меня тискают, поворачивают, целуют, кажется, все женщины, что есть в доме. Еще одна моя тетка, мои сестры, какие-то дальние родственницы, имен которых я не помню, под ногами вертятся дети, галдят и прыгают.

В целом, все это напоминает нападение цыганского табора где-нибудь в Румынии на доверчивого туриста, настолько обескураживает и даже чуть-чуть страшит.

— Где она? Дайте мне посмотреть на мою девочку! — строгий голос бабушки Ани, мгновенно перекрывает гомон, и все расступаются.

Я вижу бабушку и понимаю, что она совершенно не изменилась! Такая же худенькая, в скромном платке и домашнем платье. Это — как возвращение в далекое детство, бьет по голове, и я, почему-то не сдержав слезы, протягиваю к ней руки.

Бабушка обнимает меня, причитает, как она рада, и какая я красивая, и как похожа на своего отца, ее единственного сына, и еще много-много всего говорит, а я слушаю ее и почему-то чувствую себя дома. Больше дома, чем в отцовском доме.

Я испуганно вскидываюсь на кровати и открываю рот, чтоб закричать, но прохладная ладошка торопливо падает мне на губы.

— Тихо! Тихо, сестра, ты что?

Я моргаю, рывком избавляюсь от тонких пальчиков, закрывающих мне рот, и приглядываюсь.

В полутьме рядом со мной — девушка. Темноволосая, с распущенными локонами, блестящими в свете луны глазами и белой нежной кожей. Она смотрится очень-очень юной. Еще, практически, ребенок совсем.

— Наира, я — Алия, ты не помнишь меня совсем? — тихо смеется она и включает ночник.

Мягкий свет заливает комнату, но не бьет в глаза. И я могу рассмотреть гостью.

Если в темноте она мне казалась красавицей, то теперь я вижу, что ошиблась.

Она — не просто красавица. Она, как сказал один поэт, нежная пэри, тонкая, с пышными, распущенными косами, огромными глазами горной лани, розовыми пухлыми губками и темными, изящно изогнутыми бровями.

Сама нежность и невинность.

Удивительно.

И это Алия? Та самая малышка, со встрепанными черными кудряшками, что постоянно плакала, когда я уезжала на велике с ее старшим братом, а ее не брала с собой?

Невероятное преображение!

— Не узнала…

Алии не было на улице, когда меня встречали родственники, и затем, за столом тоже. Тетка, кажется, что-то упоминала о том, что ее дочь учится, и как раз на занятиях.

Май, экзамены… Да-да. У них здесь немного другая система образования.

А еще Алия — уже невеста. И скоро выйдет замуж. Так сказал ее брат.

Я улыбаюсь, тянусь обнять ее, и Алия с радостью подается мне навстречу, обхватывая тонкими руками и порывисто прижимаясь.