Прогулка - Дрю Магари

* * *

Посвящается моей жене

На дороге то и дело попадались мертвые олени. Он проехал мимо группы рабочих в оранжевых жилетах, которые тащили погибшее животное, ухватив его за изящные копыта, словно несли за ножки небольшой стол. После этого оленьи трупы стали попадаться все чаще: целые или разорванные пополам туши, иногда просто бесформенные куски мяса. Валялись они и на обочинах – то ли их перетащили туда, то ли огромные большегрузные машины врезались в них, перемалывали под колесами, а потом разбрасывали ошметки по сторонам. По шоссе двигалась масса безликих грузовиков. Казалось, управляли ими вовсе не люди. Грузовики проносились мимо, как будто направляемые огромным центральным коммутатором, запрограммированные ехать без остановок. Имя им было легион. Они раскатывали оленью кровь по асфальту, ложившемуся под колеса его машины.

Его единственным спутником в машине был бестелесный женский голос навигатора, доносившийся из телефона. Эта дама молчала семьдесят с лишним километров, пока за окном автомобиля мелькали последние всполохи осени на дальних холмах: дивные красные и желтые пятна увядающей листвы, окруженные грустными серыми вкраплениями, словно на неоконченной картине маслом. В итоге навигатор с нечеловеческим спокойствием вывел его с шоссе вниз по склону, а затем направо, потом в горку и налево. Затем дама скомандовала:

Через сто пятьдесят метров поверните направо.

Она приказывала ему повернуть прямиком на отвесный уступ, чему он не повиновался и пристально посмотрел на телефон, проехав предполагаемый поворот в забвение. Объезд, объезд, объезд…

– Ну давай же.

В конце концов навигатор перестал дурить ему голову и вывел машину на довольно круто обрывавшуюся вниз подъездную дорожку к горной гостинице. Перед ним открылась «фабрика свадеб». Уж он-то знал. Он увидел стоящие веером одноэтажные домики с верандами для свадебных банкетов, со специально отведенными «площадками для улыбок», где бесцеремонный фотограф мог по сорок пять минут держать с десяток шаферов в заложниках, не отпуская их к коктейлям. Он проехал по узенькой дорожке мимо свадебного салона и открытой площадки для летних церемоний до на удивление унылого главного здания в самом конце кругового проезда. Был вторник. Даже отъявленные крохоборы не женятся по вторникам. Вместе с его машиной на парковке стояло всего три автомобиля. Он вышел и отправил сообщение своему партнеру:

Привет, это Бен. Я на месте. Увидимся в семь.

Он прошел через главный вход и оказался в старом, запущенном вестибюле. Пожелтевшие обои. Столик с глазурованным печеньем в форме кленовых листьев, упакованным в маленькие мешочки по пять долларов за штуку. Кофейники, опустевшие несколько часов назад. Слева Бен заметил деревянную стойку с вращающимися табуретами, но бармена там не увидел. Маленькая девочка в просторной ночной рубашке с оборками танцевала босиком вокруг столика с печеньем, а ее мать покрикивала:

– Может, ты обуешься? Здесь пол грязный!

Женщина с руганью увела дочку наверх, а Бен подошел к стойке портье. Там никого не оказалось, однако он заметил, как за ней открылась дверь в небольшую убогую конторку. Он нерешительно пробормотал: «Эй», – как обычно говорят, спускаясь вниз ночью, чтобы узнать, не проник ли в дом грабитель. Шаркая ногами, из конторки вышла невысокая старушка и взяла его кредитную карточку и удостоверение личности.

Она как-то странно посмотрела на него. Он уже к этому привык. По его лицу от глаза до уголка рта вился длинный шрам. Впервые увидевшие Бена люди сразу замечали шрам и делали вывод, что перед ними злой и неприятный человек, хотя он таковым не был. По крайней мере в самом начале.

– В котором часу закрывается бар? – спросил он у портье.

– Бар?

– Да, бар. Который вон там.

– По-моему, бар закрывается около девяти. – Его небольшой деловой ужин, скорее всего, закончится гораздо позже. Количество выпивки в гостинице придется планировать тщательнее, чем обычно.

– Красота у вас тут какая. Есть ли здесь тропа, где можно прогуляться? – спросил он у нее.

– Тропа?

Да, мадам. Тропа, чтоб тебя…

– Да, вроде дорожки, понимаете?

– Нет, по-моему, здесь у нас никаких троп нет.

– Правда?

– Точно нет.

Бен ушам своим не верил. Вы среди восхитительных гор, давным-давно обжитых людьми, и думаете, что никто не удосужился проложить здесь дорожку? Погулять он все равно выйдет. Что-нибудь найдет.

Старушка вписала его в регистрационную книгу и выдала ключ от номера. Настоящий ключ. Не электронную карточку.

– Мэм, вы не подскажете, где тут лифт? – спросил он у нее.

– У нас нет лифта.

– Ой… Ну все равно спасибо.

Бен подхватил чемодан на колесиках и потащился с ним вверх по лестнице. Никакой посыльный на подмогу не пришел. Коридор наверху оказался, к неприятному удивлению, очень узким. Чтобы разминуться со встречным, пришлось бы повернуться боком. Он дошел до номера с табличкой «19», повернул ключ в замке и попал в комнату с выкрашенными в красный цвет стенами. В нос ударил затхлый запах. Ничто в этой дыре не располагало к уюту и напоминало поездку в дом к ненавистной тетке.

Бен позвонил жене. Когда она ответила, на заднем плане визжали дети. Они всегда визжали на заднем плане.

– Привет!

– Добрался? – спросила она.

– Да, добрался.

– И как гостиница?

– Да не очень, если честно. Оставаться здесь на ночь радости не доставляет.

– Уф-ф! Не клади чемодан на кровать. Там клопы.

– Чтобы ты знала, я поставил его на стол. Он даже не коснулся покрывала.

– Молодец.

– Хотя вокруг тут очень мило. Могла бы и ты приехать. А Ома присмотрела бы за детьми.

– Не начинай. Ей с ними не управиться. Я сама с ними еле управляюсь.

– Да, верно. Как там у вас дела?

– Пришлось прикончить в подвале огромного сверчка. Такого здоровенного я вижу второй раз в жизни.

– О господи!

– Ну да, так что наслаждайся там одиночеством, везунчик.

– Я тут по делу, а не для забавы.

– Конечно-конечно.

– Вот именно. И перестань меня пилить.

– Ну и что ты собираешься делать со всем этим свобод… ФЛОРА, Я ПО ТЕЛЕФОНУ ГОВОРЮ… ФЛОРА, ПОПРОСИ, ЧТОБЫ ОН ЭТО СДЕЛАЛ… Господи… Пора идти.

– Ничего страшного. Люблю тебя. – С тремя детьми разговоры у них заканчивались нормально очень редко.