Трижды на заре - Алессандро Барикко

ПРИМЕЧАНИЕ

В каком-то месте моего последнего романа «Мистер Гвин» имеется намек на небольшую книжицу, написанную неким англоиндусом по имени Акаш Нараян и озаглавленную «Трижды на заре». Речь, естественно, идет о воображаемой книге, но в воображаемых событиях, о которых рассказано в романе, она играет отнюдь не второстепенную роль.

На самом деле, пока я писал те страницы, мне захотелось сочинить и ту книжицу, отчасти чтобы сделать косвенный и отдаленный сиквел «Мистера Гвина», отчасти ради чистого удовольствия следовать за определенной мыслью, зародившейся у меня в голове. Итак, закончив «Мистера Гвина», я принялся писать «Трижды на заре» с величайшим наслаждением.

Сейчас «Трижды на заре» появилась в книжных магазинах, и, наверное, излишне объяснять, что ее может прочесть кто угодно, даже те, кто никогда не держал в руках «Мистера Гвина», поскольку речь идет о самостоятельной и законченной истории. Это не исключает, однако, того, что в первой ее части обнаруживается все, что обещалось в «Мистере Гвине», а именно еще один взгляд на любопытную историю мистера Гвина и на его необычайный талант.

Алессандро Барикко

Январь 2012 года

Екатерине Медичи

и мистеру из Кэмден-тауна

На этих страницах рассказана правдоподобная история, которая, однако, никогда не могла бы произойти в действительности. История двух персонажей, которые встречаются трижды, но каждый раз — единственный, и первый, и последний. У них это получается потому, что они обитают в аномальном Времени, которое напрасно было бы искать в нашем повседневном опыте. Оно, это Время, порой оснащает повествования, и в этом одно из их преимуществ.

Та гостиница отличалась неким слегка поблекшим шиком. Возможно, в прошлом она и оправдывала ожидания, поддерживая определенный уровень роскоши и изящества. Была в ней, например, прекрасная вращающаяся деревянная дверь: деталь, всегда пробуждающая игру воображения.

Через эту дверь и вошла дама в неимоверный ночной час: она, с видом явно рассеянным, только что вылезла из такси. На ней было одно лишь желтое вечернее платье, очень открытое; даже легкий шарфик не прикрывал голые плечи, и от этого был у нее интригующий вид женщины, с которой что-то случилось. Двигалась она с присущим ей изяществом, однако же походила на актрису, которая только-только зашла за кулисы, избавившись от необходимости представлять на сцене и вернувшись к собственной натуре, более искренней. Поэтому и походка ее казалась чуть более усталой, и крошечная сумочка едва не падала из рук. Дама была уже не первой молодости, но это ей шло, как часто бывает с женщинами, которые никогда не сомневались в своей красоте.

Снаружи сгущалась предрассветная мгла — ни ночь, ни утро. Холл гостиницы пребывал неподвижным, во всем изяществе деталей, чистоте и мягкости: теплые тона, тишина, простор, отраженный свет, высокий белый потолок, книги на столиках, пухлые подушки на диванах, любовно обрамленные картины, фортепиано в углу; немногие, самые необходимые надписи; фонтан, за которым неизменно следили; часы с маятником, барометр, мраморный бюст, на окнах портьеры, на полу ковер и еле заметная тень аромата духов.

Поскольку ночной портье, повесив пиджак на спинку убогого стула, в соседней комнатенке впал в легчайшую дрему, которую освоил до тонкостей, никто бы и не увидел, как эта дама входит в гостиницу, но мужчина, сидевший в кресле в самом углу, — непостижимо, в такой-то час! — заметил ее, после чего положил левую ногу на правую, тогда как до этого правая лежала на левой, безо всякой на то причины. Их взгляды встретились.

Дождь собирался, но так и не пошел, сказала дама.

Да, так и не было дождя, сказал мужчина.

Вы кого-то ждете?

Я? Нет.

Как я устала. Ничего, если я присяду на минутку?

Пожалуйста.

Пить нечего, как я погляжу.

Не думаю, чтобы завтрак подали раньше семи.

Я в смысле выпить.

Ах это. Не знаю. Не думаю, в такой-то час.

А который час?

Двенадцать минут пятого.

Серьезно?

Да.

Эта ночь никак не кончается. Будто началась три года назад. А вы что здесь делаете?

Как раз собирался уходить. Пора на работу.

В такой час?

Именно.

Как вы это терпите?

Ничего, мне нравится.

Вам нравится.

Да.

Невероятно.

Вы находите?

Похоже, вы первый интересный человек, какого я встречаю нынче вечером. Ночью. В конце концов, чем бы оно там ни было.

Не дерзну и подумать об остальных.

Они ужасны.

Вы были на каком-то торжестве?

Мне, кажется, нехорошо.

Пойду позову портье.

Нет, ради всего святого.

Вам, наверное, лучше прилечь.

Ничего, если я сниму туфли?

Разумеется…

Говорите что-нибудь, безразлично что. Мне нужно отвлечься, тогда все пройдет.

Не знаю о чем…

Говорите о своей работе.

Не слишком-то увлекательная тема…

Попытайтесь.

Я продаю весы.

Дальше.

Люди взвешивают уйму всяких вещей, и важно их взвешивать точно, поэтому я и держу фабрику, где производят весы всякого рода. У меня одиннадцать патентов, и… Пойду позову портье.

Нет, пожалуйста, он меня терпеть не может.

Лежите, не вставайте.

Если я не встану, меня стошнит.

Тогда приподнимитесь. То есть я хочу сказать…

Выгодное дело — продавать весы?

По-моему, вы должны…

Выгодное дело — продавать весы?

Не очень.

Валяйте дальше, не берите в голову.

Мне правда пора идти.

Окажите любезность, поговорите немного со мной. Потом пойдете.

Дело было довольно прибыльное, вплоть до последнего времени. Теперь — не знаю, может, я в чем-то допустил ошибку, но мне не удается больше ничего продать. Я было подумал, что дело в моих торговых агентах, тогда стал сам разъезжать с образцами, но и в самом деле моя продукция больше не пользуется спросом: может, устарела; может, стоит слишком дорого — она и в самом деле дорогая, все весы ручной работы, вы и понятия не имеете, каково это добиться абсолютной точности, когда что-то взвешиваешь.