Низший пилотаж - Баян Ширянов

ПОДЕРЖИ ЗЕРКАЛО

Никаких хохмочек! Никаких выебонов! Правда. Голая блядь правда! Сам видел! И поэтому право имею ее резать! На глушняк…

Да, я ширяюсь, шмыгаюсь, втираюсь, мажусь. Да, и зовут меня поэтому Шантор Червиц. А, может, и не поэтому, а из-за других причин, но причины эти по хую.

Может и узнаешь когда, а пока въезжай в расклад и расстановку сил.

Я объявил войну винту. Как и многие. Мы воюем с ним так же, как алкоголики со своей вонючей водярой, путем уничтожения посредством собственного организма. Ничего нового в этом нет, поэтому мы решили легализовать наркотики. Но об этом позже.

Итого, мы имеем пятнадцать кубов на пять рыл. Я поставил кубы первыми, ибо они важнее всего. Без них ничего не случается, потому что случиться не может принципиально. Второе это флет. Флет у нас однохатный, с сортиром, ванной, прихожей и винтоварней, которая на других флетах обзывается кухней. Но кухня — это не винтоварня. На кухне варят хавчик, чтоб его потом жрать, поддерживая силы. В винтоварне, наоборот, варят, как многие уже догадались из названия, винт, который жратвой не является, а действует ровно наоборот. Ты грызешь свой кусок булки с ковбасой, чтоб наполнить себя силой, которая складывается в жировые отложения, по которым можно производить раскопки твоей истории. Ты хаваешь винта, чтобы извлечь из себя свою силу. Понятно?

Ладно. Винта надо хавать. Сие — аксиома и обсуждению не подлежит. Чтобы его хавать, нужны те, кто его хавает. Их пятеро. Я. Чо, нескромно, ставить себя первым? А по хую!.. Второй — Семарь-Здрахарь. Яростный торчок. Третьим у нас будет Навотно Стоечко. Распиздяй, похуист и поебеньщик. Четвертым — Роза Майонеззз, родная шировая сеструха Зои Чумовоззз. До сих пор неизвестно, кто из них кого подсадил. Пятая, последняя, безымянная герла. Она приблудилась к нам во время поисков салюта и села на хвоста так прочно, что пообещала выебать всех мужиков, что не понравилось Розе Майонеззз, но ее послали на хуй, вместе с ейной пиздожадностью.

Да, чуть не забыл, хозяином флета числится Навотно Стоечко.

На флету имеется разъебаный во всех смыслах и позициях диван без ножек, пара матрацев с бычковыми дырками, ковер, на который все стравливают контроль, стол комнатный и стол кухонный, разные, несколько не то стульев, не то табуреток, мигрирующих в широких пределах, колдун, в просторечье холодильник, газовая плита. Все прочее не имеет значения и смысла перечислять.

Да, еще есть винт! Но об этом я уже сказал в самом начале.

Итак, винт. Его надо ширнуть. И, желательно, в вену. А если не в вену, то под шкурой будет такой фуфляк!..

Короче, вмазаться хотят все. Но первым должен ублаготвориться Навотно Стоечко, как варщик, это основная причина, и как хозяин, на эту причину всем насрать, поэтому она причиной здесь являться не будет.

Без пизды можно сказать, что навотностоечковский организм проширян насквозь. На моей памяти он двигался в руки, ноги, пальцы и хуй. Если он когда-нибудь кинется, то, в натуре, в его винте крови не обнаружат, как не найдут и самих веняков.

Для активных боевых действий супротив винта без веняков не обойтись, а эти суки норовят или скипнуть, или затромбиться, или вообще, на хуй, исчезнуть. Не въезжают они в необходимость своего присутствия.

Навотно Стоечко заряжает баян положняковыми двумя квадратами. Вся тусовка кучкуется вокруг них.

— Ой, бля-я-я… — Шипит Навотно Стоечко и угрожающе размахивает машиной. — Уйдите на хуй, свет застите!..

— Помочь? — Интересуется Семарь-Здрахарь. Он единственный кто остается рядом, остальные растусовались по углам и старательно косят, что навотностоечковская казнь их не ебет.

— В пизду! — Верещит ширяющийся, — Надо будет — сам позову.

Семарь-Здрахарь под визги хатовладельца съебывает на винтоварню, а Навотно Стоечко стягивает с себя рубаху.

Телеса Навотно Стоечко достойны кисти Пабло Дали и Сальвадора Пикассо. Или наоборот? Но до пизды, значит так, хэнды. Правая. Она пятнистая, сине-желто-зеленого окраса от подшкурного контроля. Тонкие белые полоски на местах старых дорог, у локтя красная блямба заросшего колодца. Вся эта красота в коричневую крапинку от недавних широк. Левой хэнде повезло меньше. На ней несколько вулканчиков, следы какой-то недоебаной инфекции. От вулканчиков вся хэнда ярко красная и бугристая. Торс Навотно Стоечко не так красив, на нем всего несколько синяков, ребер и волосков.

— Блядский Бог… — Бормочет Навотно Стоечко, ощупывая правой хэндой левую. Зрители не дышат.

— Ебаный Христос…

Левая рука так распухла, что веняков нет и не будет в ближайшие несколько месяцев. Навотно Стоечко начинает исследование правой хэнды. Он пыхтит, скрежещет оставшимися зубами, пускает горькие слюни… И, ебеныть! чего-то находит!.. Его палец находится около кисти, он осторожно надавливает на кожу и под ней что-то трепыхается.

Не отпуская найденное место, Навотно Стоечко берет баян, снаряженный самой тонкой стрункой. Дыхание Навотно Стоечко становится тяжелым, он всаживает струну и в баян тут же идет контроль.

— Бля! Поймал!.. — Яростно шепчет он на всю комнату и давит на поршень…

— БЛЯ!!! — Орет Навотно Стоечко в следующую секунду, и вырывает иглу.

— Как больно-а-а!!! — Вопит он во всю глотку, размахивая машиной. На месте вмазки растет кровяная капля. Навотно Стоечко слизывает ее и прижимает дырку пальцем.

— Уй, бля-я-я… Пропорол… Блядский Бог, где Ты? Нету Тебя, бля!.. Ну почему я не могу по-человечески ширнуться? Помоги мне, Господи! У, бля!..

На крики прибегает Семарь-Здрахарь с баяном, тоже полным контроля. Увидев его, Навотно Стоечко белеет от ярости:

— Вперед меня?!..

— Да ты сколько будешь казниться… — Оправдывается Семарь-Здрахарь, но раскаяния в его голосе не присутствует.

— Ну и хуй с тобой, паскуда! — Отворачивается Навотно Стоечко и начинает поиски по новой. Теперь он обследует ноги.

Самое приятное — это наблюдать за попытками ширнуться того, кому ширнуться некуда, того, кому есть куда ширнуться. Мне, например. Но это скоро надоедает.

Какого хуя я должен ждать три часа, чтобы вмазаться, пока не втюхается какой-то ублюдок?

На кухне Семарь-Здрахарь уже моет свой баян.

— А, сам Шантор Червиц, ширнуться зашел, или так?

— Ширнуться, — Соглашаюсь я, — Где пузырь?

Пока я выбираю себе и щелочу, происходят два события: очередной богохульный вопль Навотно Стоечко и появление приблудной герлы. Она становится у стены и сползает вниз. Ее короткая юбка задирается, и нашему обозрению предстают дырявые, но достаточно чистые трусы, которые и на половину не скрывают жутко волосатую пизду их хозяйки.