Везде как дома. Как мы продали жилье, изменили свою жизнь и увидели мир - Линн Мартин

* * *

Умные люди не прогуливаются без дела по мосту Колумбия возле государственной границы Соединенных Штатов Америки в техасском городе Ларедо.

Но вышло так, что одним прекрасным июньским утром мы с Тимом, моим мужем, именно там и оказались: мы с нетерпением поджидали хоть кого-нибудь, кто мог бы объяснить нам, как, не нарушив закон, пересечь границу с Мексикой. Эмигранты, которым приходилось переходить границу в Ларедо, советовали нам двигаться по мосту, а не по многолюдному основному пограничному переходу, где то и дело собираются толпы, а иногда и вообще вспыхивают перестрелки между наркоторговцами и пограничниками. Но в малоприятной гостинице, в которой мы остановились, нам не объяснили толком, как попасть на этот мост. В результате мы тронулись в путь чуть ли не на рассвете, и уверенности в том, что мы движемся в правильном направлении, у нас не было. Через город шла новенькая автомагистраль, но на карте ее еще не обозначили. Google тоже не помог. Стоит ли говорить, что мы нервничали!

Прошлым вечером мы засиделись допоздна, потому что пытались разобраться с маршрутом при помощи айфонов и компьютеров. Нам предстояло провести в дороге около десяти часов (да и то если не случится ничего непредвиденного). Нужно было все спланировать очень четко: пересечь границу как можно раньше – до основной толпы, – а оттуда уже добираться до города Сан-Мигель-де-Альенде в предгорьях Центральной Мексики. Попасть туда следовало до наступления темноты – в темное время суток умные люди по Мексике не разъезжают.

Наконец-то на пограничном посту появились люди! Мы вошли внутрь – сотрудники оживленно обсуждали, кто как провел выходные. Мы неуверенно подошли к стойке и достали все наши бумаги. Офицер, явно недовольный тем, что мы прервали такой приятный разговор, едва взглянул на документы, получил несколько сотен долларов по тарифу за ввоз автомобиля, поставил в паспортах едва различимую печать и предложил подождать, когда нас пригласят для досмотра.

Мы подождали. К нам подошла сотрудница таможни. Наша машина была доверху набита личными вещами и подарками для мексиканских друзей (впрочем, подарки мы постарались получше спрятать, чтобы избежать дополнительных сборов). Подробный досмотр показался сотруднице таможни слишком утомительным: она задала нам пару вопросов и отпустила.

Таким образом, мы преодолели последнюю преграду, отделявшую нас от новой жизни.

Мы начинали долгое путешествие ко всем тем местам на Земле, которые давно хотели увидеть. Долгие годы мы мечтали об этом, и вот наконец тронулись в путь! Мы – я и мой муж Тим – отказались от дома, от всего привычного и заново, спустя тридцать пять лет после первой встречи, обретали друг друга.

Мы познакомились еще в 1970-х, и тогда наш двухлетний бурный роман закончился болезненным разрывом – мы оба еще не были готовы к серьезным отношениям. Тим, поэт и неотразимый красавец, жил тогда в Голливуде свободной богемной жизнью, не беспокоясь по поводу стабильных источников дохода. Я же была целеустремленной высокой блондинкой, успешно строившей карьеру в области связей с общественностью. Мы оставались друзьями, даже когда у каждого из нас появились семьи и дети. Потом мой брак подошел к концу, семейная жизнь Тима тоже исчерпала себя, мы, так уж случилось, встретились вновь и… снова без памяти влюбились друг в друга. Мы провели вместе два прекрасных года, но у меня были две дочери и дом-ранчо в долине Сан-Фернандо, и я не находила ни сил, ни смелости, чтобы решиться выйти замуж за Тима и отправиться с ним, так сказать, в свободное плавание. Хотя отчаянно хотела, чтобы мы были вместе и уже никогда не расставались.

Спустя тридцать пять лет после нашей первой встречи я открыла Тиму дверь своего дома. Он позвонил перед этим, сказав, что собирается приехать в Камбрию – деревню на калифорнийском побережье, где я жила последние пятнадцать лет. Того, что произошло потом, я никак не ожидала. Я была уверена, что наши отношения давно ушли в прошлое, стали воспоминанием. Согласившись встретиться и поболтать, я твердила себе, что он – просто давний возлюбленный, а теперь хороший друг, не более.

Но все вышло иначе. Я увидела его – и словно не было этих долгих лет. Я знала, что он принадлежит мне, а я – ему. Так что все было совсем не так легко и невинно, как я думала.

– Я так рада тебя видеть, Тим! – сказала я, улыбаясь.

И тут из расположенной внизу студии раздался голос:

– Кто это там?

Голос принадлежал моему мужу Ги. Он был известным художником-иллюстратором. У нас было все, чего только можно пожелать: счастливый брак, комфортная жизнь в достатке, идеальный сад, отличная кухня, студия для работы, огромная гостиная… Все прекрасно, если б не одно обстоятельство: у Ги была болезнь Альцгеймера, которая быстро прогрессировала.

Тим приехал в один из тех дней, когда Ги был в полном сознании. Мы поболтали на террасе, любуясь Атлантическим океаном, видневшимся сквозь редкие прибрежные сосны. Как оказалось, Тим уже несколько лет вел спокойную жизнь: у него был небольшой бизнес по производству электроники – ничего общего со звездным прошлым. Он рассказывал интересные истории о музыкальной индустрии; разговор шел легко и непринужденно, пока Тим не обмолвился, что его двадцатилетний брак распался. И тут мой тщательно выстроенный мир покачнулся.

Прощаясь, мы, как и положено старым друзьям, обнялись и слегка коснулись друг друга щеками. О чем тут можно было говорить? Время снова работало против нас!

И изменить тоже ничего было нельзя. Ги требовалась вся моя любовь и преданность, да и мое сердце по-прежнему принадлежало ему. Мы с Ги любили друг друга целых двадцать лет, все это время я занималась семьей и исполняла при нем роль музы, а он строил успешную карьеру художника. Было невероятно мучительно наблюдать, как Ги постепенно теряет разум. Я должна была поддерживать мужа, но забыть Тима я тоже не могла. Мне было страшно. Меня бросало из крайности в крайность: от отчаяния к ликующей радости. Я была влюблена!

Потом стало совсем тяжело. Ги все больше погружался в прострацию, и доктор посоветовал поместить его в специальную клинику – ради его же безопасности. Я больше не могла обеспечивать ему соответствующий уход. Когда мы входили в гостиную, общую для всех пациентов, Ги сказал: «Дорогая, какой отличный отель! Ты знаешь, что у них тут есть знаменитый ресторан?» Это меня просто сразило. А он прекрасно устроился на новом месте и никогда не вспоминал о том, как мы жили прежде. Спустя три года он скончался. Тогда и началась моя новая жизнь.

Несколько лет назад мы с Тимом сидели на террасе в доме нашей приятельницы в Сан-Мигель-де-Альенде и вдруг заговорили о том, как было бы здорово всю жизнь путешествовать. Хозяйка была в отъезде, и мы уже месяц жили в этом прекрасном доме, построенном в колониальном стиле. После смерти Ги мы с Тимом съехались, потом поженились и то жили на калифорнийском побережье, то путешествовали. Когда мы заговорили о том, что хотели бы делать дальше, в уличном камине что-то затрещало и оттуда, словно салют, вырвался сноп искр.