Нью-Йоркский марафон. Записки не по уму - Александр Попов

1

В оформлении книги использованы фотоработы Кристины Грэм, Лины Розиной, а также фотографии с сайта www.sxc.hu

Хотелось за отпуск написать несколько рассказов от лица женщины, сбежавшей от жизни в тайгу. О трех кольцах на руках, о незакатной улыбке.

Нью-Йорк помешал. Осенью сюда люди со всего света съезжаются бежать марафон [1].

А я не могу, у меня одна нога для бега, другая – для неспешной ходьбы. От марафона не отказываюсь.

Метры заменяю на мысли.

Записки не по уму

Несерьезность свою осознаю.

Марафон – эталон.

Мне интересен метраж мозгов.

Путь к себе не светит. От себя – как «от винта»!

Человек я довольно известный, мелькаю в печати, на телевидении свечусь. Специализация – здоровый образ жизни. Ум с памятью мой метод не затрагивает, на честь с совестью не посягает.

Говорят, когда-то у человека не только две руки, два глаза и два уха были, но и два сердца, потом правое в аппендикс перевербовали.

Из идеалов знаком с водой, отчасти – с водкой.

Диета всех диет – детство. Остальное в пищу лучше не употреблять.

Самый полезный десерт – сон с собой в обнимку.

Думать диетологи не рекомендуют. Мысли – пища острая.

В человеке прожорливо всё.

Любая тема – тело. Во мне их толпа топорщится.

А вода – небо?

Можно ли человека измерить?

Каков рост в мыслях?

Каков вес в чувствах?

Не судьба – судьи забастовали.

У нас депутаты, дети и дебилы.

С логической точки зрения, есть неподсудная фраза: «Я лгу».

Говорят, государственные деятели в памятниках очеловечиваются.

То, что инопланетяне не вступают в контакт, понятно. Не надо было в космос собак отправлять.

Нельзя! Это Земля!

Лишь бы вода выдержала, не сбежала.

Рыжие – солнечная сторона человечества.

Когда в тарелку упадет улыбка, она станет лицом.

Я имею в виду тарелку.

Если бы человек принял форму ежа, вместо игл у него бы торчали достоинства.

Оказывается, пишу для тех, кого нет географически или вообще, но – пишу, вдруг народятся.

Иногда в свободные от жизни минуты идет дождь…

Облака из губ труб…

Нобеля у нас обидели Пастернаком, унизили Горбачевым. Некрасивая премия.

Проблемы футбола решаются постепенным потемнением кожного покрова.

Шуты сами шумят, за клоунов шумит публика.

Итог губ – улыбка, а в ней зубы, а за ними язык. Вот такой компот.

Россия из понедельников.

Спины самолетов в веснушках от звезд.

На первое – пот, на второе – мозоли, на третье – коктейль из смеха и слез.

Брутто – в брюках, Нетто – в шортах.

Начинка – начало пирога. Человек себя не с того конца измеряет.

От себя за углом не спрятаться – узнают по колпаку.

Я, когда летел к Земле, интересовался: «А женщины на ней есть?» Сказали: «Есть!» Не обманули.

У нас мужик аппарат любопытный изобрел. Он измеряет расстояния, пройденные без единой мысли. Аппарат изъяли, мужика вопросами замучили. Он уже согласился и пол поменять, и прописку.

Сейчас от чтения откупиться просто. Посадил вишню – включили в число почитателей Чехова. Дуб вкопал – к Пушкину прописали.

Человек с газетой, если она не под ним, – явление робкое.

Непоэтам не верю, в них время отсутствует.

И книги, и письма, и карандаши в поиске места в домах престарелых вещей.

Книга, как осень, из аплодисментов. В электронных аналогах буквы есть, а на овации вакансии.

Как-то у Черчилля спросили:

– С кем бы вы могли поделиться Нобелевской премией?

– Естественно, с Пушкиным, – мгновенно ответил Черчилль.

– Почему с ним?

– Мы одного роста, нам по 166 см от пола.

Кроме поваров, ни у кого нет права определять сроки годности прошлого.