Любимец Израиля. Повести веселеньких лет - Аркадий Лапидус

Я вечно молод!

Ещё в раннем детстве я не мог спокойно усидеть на стуле и всё время падал с него. Поэтому меня иногда привязывали к нему…

Ну и жара! Последние капли воды вылил на голову и они тут же испарились. Говорят близится ледниковый период и это лучше, чем сегодняшнее глобальное потепление. Но по-моему и то и другое – дрянь! Золотая середина – вот музыка Моцарта, лучше которой нет ничего на свете! И дышится легко и живётся радостно… Жизнь на Земле потому и существует, что она в золотой космическо-планетарной середине находится. А хочешь экстрима – пожалуйста! Чуть-чуть в сторону и… полные штаны! Тем более, что и хотеть-то особенно не надо – это добро сыпется так, что только поворачивайся!..

– Ширк! Ширк! Ширк!.. – скребёт щётка по почти расплавленному асфальту и где-то за углом, в тени, прячется в засаде надсмотрщик Асаф.

Моя израильская мечта о тихой и независимой дворницкой работе, где никто не мешает глубокому мыслительному процессу, наконец-то осуществилась. Но пока как-то слишком далеко от золотой середины. Вместо одного участка навалили ещё три и грозятся, что и это не предел. За один мне платят, а три в свои карманы рассовывают. Те, кто с ивритом знакомы, как-то отбрёхиваются, а мне нечего сказать – я на всю жизнь русскоязычный и только похожий на еврея. А впрочем, кто его знает! Жена говорит, что с национальностью моей русско-украинской мамы не всё до конца ясно. Тамара Лазаревна Иващенко – это очень подозрительно!.. Особенно, – Лазаревна!.. Тамара – тоже! Ну ей виднее – у неё интуиция! Хорошо, что мой родной отец – Лапидус Наум Аркадьевич не вызывает кривотолков! Тут для неё всё ясно! Тут попадание в точку! Никаких сомнений!.. Вот и подметаю вместе с мусором, собачьим дерьмом и дохлыми кошками (их здесь тьма!) свои, сомнительные для кого-то, воспоминания…

Мой сосед – Хазанов (не тот, который "Ха-ха-ха!", "Хи-хи-хи!" – и артист Геннадий, а Вадим Хазанов) – уролог высочайшей квалификации, тоже не очень-то из шоколада выглядывает. В Москве он был – номер один, а тут… Нет, он работает по специальности – всё таки и иврит высидел и доктор медицинских наук, но зарплата ниже, чем у аборигенов и пенсия будет соответственная. Да что там говорить! Не одинок я в своих эмиграционных достижениях!..

– Как узнать настоящего еврея… да и любого ЧЕЛОВЕКА с большой буквы? – спросил он на днях меня и, не хуже своего прославленного тёзки-юмориста, сам же и ответил: – По кресту! Каждый несёт свой крест!..

Родные вы мои, любимые, бриллиантовые!..

От рассказчика

Все истории, которые вы прочтёте здесь, не выдуманы. Вот так и было! Мне давно уже говорят – «Напиши про то, что у нас случалось в школе и дома. Слог, мол, у тебя хороший!». Вот я и написал. Даже потом сценки для школьных постановок получились. Но это мои первые опыты. Так что не это… как его… Не обессудьте! А чё? Моё несовершенство – не дефект! Это – путь! Не знаю, как там насчёт слога, но то, что я сам не сахар и вообще многим не блещу – это точно! Есть правда и почище меня в этом отношении, но и я тоже не особенно… Вот Витька – это да! Витька – это вообще!.. И это не потому, что он мой друг. Хотя, если по правде, то и поэтому. Не зря же слово «Виктория» переводится как победа, а слово «Виктор» – победитель! Но вы сами всё узнаете, когда прочтёте. И если вам понравится, то я ещё и не такое могу рассказать!

Мы с Витькой сидели в актовом зале и ждали руководителя школьного вокально-инструментального ансамбля. Новенькая шестиструнная гитара так и подпрыгивала в руках друга. Целых три аккорда знал Витька, и это позволяло ему аккомпанировать всем песням, романсам и ариям, расположенным в миноре.

«Ещё три в мажоре выучу и всё!» – гордо заявлял Витька, когда обнаруживал, что какая-то очередная песня или ария не вкладывается в его незаконченное музыкальное образование.

– Примут меня в ансамбль, а?

– Ещё бы! – восхищённо восклицал я и думал о том, как морочат голову людям, говоря, что музыке нужно учиться и учиться.

Вот сидит передо мной не Паганини, не Моцарт, а простой ученик обыкновенной средней школы и вся музыка ему подвластна!

Запутавшись в очередном мажорном произведении, Витька махнул рукой и лихо запел нашу любимую:

– "Ты да я, да мы с тобой! Ты да я, да мы с тобой! Здорово, когда на свете есть друзья!"

– "Если б жили все в одиночку, то уже давно б на кусочки развалилась бы, наверное, земля!" – подхватил я.

Спели мы, значит, песню и размечтались о том, что хорошо бы было, если бы все дружили и никто никому на мозги не капал.

– Да-а, хорошо бы было! Только вот с такими девчонками, как Люська всё равно ничего невозможно сделать! – с горечью протянул Витька, когда мы начали обсуждать вероятности контакта с девчонками.

– Это верно, – согласился я. – Люська – это у-у!

Дело в том, что нам житья не было от Люськи Красиковой. Мать Люськи была школьной подругой матери Витьки, и поскольку и Люська и Витька родились в один год, то их всё время сравнивали. Причём не в Витькину пользу. И ходить-то Люська начала раньше, и разговаривать. И кушала больше! А когда оба пошли в школу, то тут начались совершенно непереносимые муки. Люська фазу стала отличницей и взяла Витьку «на буксир». А так как я уже с того времени был другом Витьки, то и мне доставалось…

– Если бы с уроками не приставала, то ещё можно было бы как-то терпеть… – продолжал рассуждать мой друг и я вдруг ни с того ни с сего вспомнил, что глаза у Люськи синие и смеётся она заразительно.

– А какие, по-твоему, должны быть девчонки? – спросил я и сделал равнодушное лицо.

– Какие-какие! Ну, вот, например… как у Пушкина!

Моё равнодушие как ветром сдуло.

– У Пушкина? Ну-ка, ну-ка!

– Ну-ка, ну-ка! – передразнил меня Витька и, приняв позу, задекламировал – «Днём свет божий затмевает, ночью землю освещает!».

– «Месяц под косой блестит. А во лбу звезда горит!» – подхватил я и загорелся.

Эти стихи я знал ещё с раннего детства.

– «А сама-то величава. Выступает, словно пава!» – продолжает Витька.

– «Сладку речь-то говорит – будто реченька журчит!» – поспешил я продемонстрировать свою прекрасную память.

Последнюю строчку мы с Витькой проговорили одновременно, и это получилось так красиво, что у меня аж слёзы навернулись.