Правый руль - Василий Авченко

Пролог

Тем, кто никогда не сможет этого прочитать

В Японии тебе было лучше. Ты была юна и неотразима. У тебя был японец — симпатичный, стройный, аккуратный, умеющий носить костюмы. Всегда гладко выбритый и трезвый, с серьёзными умными глазами за тонкой оправой очков, узкоплечий, но подтянутый — таким я себе его представляю. Он каждый день был с тобой, прикасался к тебе, помещал себя внутрь тебя. Я не ревную тебя к другой жизни. Тогда мы ещё не могли быть вместе, и поэтому тобой обладал этот японец — какой-нибудь Танака или Хаяси, на память от которого у тебя осталась только светлометаллическая заколка для галстука.

По праву рождения ты должна была принадлежать ему. То, что ты со мной, — счастливое недоразумение. Я люблю тебя сильнее, чем он. Ты знаешь об этом, не сомневаюсь. Раскайфованный потомок самураев обеспечил тебе комфорт, какого я не смогу обеспечить никогда, но относился к тебе потребительски. На своей замечательной родине ты могла бы не дожить до сегодняшнего дня. Японцы, странные восточные люди, нашли тебя немолодой и непривлекательной. А я привёз тебя сюда, в эту дыру, не видя для себя возможности выучить вашу японскую абракадабру и перебираться к тебе, ехать навстречу солнцу за убогим эмигрантским счастьем. Крошечный древний пароходик перетащил тебя на своём горбу через штормовое Японское море, выделив место на самой верхотуре среди подобных тебе. Это я дал тебе вторую жизнь, ты знаешь это.

Не знаю, как я жил без тебя раньше. Правда, не знаю. Мы уже столько времени вместе, а я по-прежнему хочу тебя каждый день. Видеть, трогать, дыша неровно и подрагивая от желания. Быть в тебе, управлять нашими слитными движениями и каждый раз с сожалением тебя покидать.

Отсюда не возвращаются. Ты никогда не увидишь свою Японию снова. Тебе суждено здесь умереть.

Но ещё раньше нас разлучат.

Открыт закрытый порт Владивосток.

1

— Василий, принимай решение! — произнёс, держась за уши, мой спутник Николай. Было холодно. Минус двадцать (я утром специально смотрел по термометру за окном) — для владивостокской зимы мороз нечастый. Из-за ветра и влажности наши минус двадцать переносятся хуже честных сибирских сорока. А мы уже часа два бродили по авторынку, который растёкся по склонам нескольких сопок, насквозь простреливаемых ледяным ветром. В другое время там хорошо стоять и наблюдать за необычной рыночной формой жизни, как хорошо наблюдать за функционированием оживлённого порта или костра. Но тогда мне было не до медитации. Дело у нас было вполне конкретное: я пришёл покупать машину. Дядя Коля, профессиональный водитель старой школы, имел, в отличие от меня, инженерное соображение и растущие откуда надо руки — качества, которым я не перестаю завидовать. К тому же он — здоровенный мужик, из тех, с кем хорошо за столом, на рыбалке и на войне. Во внутреннем кармане моей куртки лежало шесть с лишним тысяч долларов, и ходить по рынку в одиночку я бы не рискнул. Только если бы совсем припёрло.

Я не был новичком и поэтому хотя бы знал, чего хочу. Никакой экзотики: обычная «Королла», без пробега по России, седан. С передним приводом, полуторалитровым двигателем марки 5А и, естественно, автоматом (ездить на коробке я не умею). Цвет был мне безразличен.

Подходящего экземпляра сразу почему-то не находилось. Я и сам уже подмёрз и был готов купить любую машину, лишь бы в ней работала печка. А у Коли на голове вообще была какая-то символическая шапочка, не прикрывавшая ушей.

— Или, может, ещё в Уссурийск съездишь?

Ехать за сто километров в Уссурийск мне не хотелось. Всё равно, думал я, во Владивостоке выбор больше. За два года крепко подсевший на автомобиль (к хорошему привыкаешь быстро), я уже недели две мазохистски истязал себя подзабытым общественным транспортом, ежеутренне борясь с соблазном вызвать такси. Да и вообще долго выбирать — не в моём характере. Поэтому мы вернулись к автомобилю, который уже осмотрели с самого начала. Он подходил мне по всем условиям, кроме одного: имел кузов типа «универсал». С сараями я себя никак не соотносил: мне по городу ездить, а не картошку с дачи возить. Но в такой мороз засомневался. Вспомнил, как знакомый обладатель «универсала» «Субару-Легаси» говорил: «Единственный недостаток “универсала” — в том, что к тебе постоянно обращаются с просьбой перевезти холодильник друзья, у которых седаны». К тому же эта «Короллка» была не обычной колхозницей на рессорах и с убогой оптикой, а гордой суперовой модификацией «L Touring Limited S» с обвесами по кругу, нестандартной решёткой радиатора, спойлером и другими приятными мелочами вроде датчика давления в шинах и подстаканников.

Мы ещё раз осмотрели этот семилетний автомобиль, привезённый из Японии, как свидетельствовали документы, около месяца назад. Заглянули под капот, повращали там с умным видом головами. Не найдя ничего криминального, завели и послушали двигатель — с ещё более умным видом.

Влезли внутрь и — продавец за рулём — сделали круг по территории рынка. Сверили номера двигателя и кузова с указанными в документах, повключали и пооткрывали всё, что включается и открывается. Обнаружив одну неработающую кнопочку и пару царапин на пластиковых бамперах, немного подвинули, как полагается, продавца в цене и пошли в строение неопределённого жанра неподалёку оформлять справку-счёт. В обмен на нажитое непосильным трудом я получил ключи, документы и пропуск на беспрепятственный выезд с рынка. Коля направился к своему ветерану «Паджерику», крепкому седому угловатому уроженцу первой половины 80-х, оставленному за оградой. А меня везла по городу новая машина. Уже третья в моей недолгой ещё автомобильной жизни. Печка в ней работала как надо, и ноги скоро отошли.

2

«Японки» начали появляться во Владивостоке в конце 70-х, в махровое брежневское время, которое его недоброжелатели называют «застоем» (с тем же успехом его можно охарактеризовать и как «стабильность» — самое популярное словечко номенклатуры путинского периода). По одному из городских преданий, первая япономарка появилась во Владивостоке в 1977 году.

В том «Ниссане-Цедрике» передвигался Валентин Бянкин — легендарный начальник Дальневосточного морского пароходства, вскоре снятый с должности и несколькими годами позже покончивший с собой.

«Ниссанов» на заре японизации Приморья действительно было необычно много. Может даже показаться, что «Тойоты» захватили бесспорное лидерство и ушли в недосягаемый отрыв несколько позже. Ниссановские «Лаурели», «Глории», «Цедрики» — красавцы представительского класса — несли в себе явные генетические черты своих предшественников из Штатов. В них было больше американских черт, нежели японских: широченные, длинные, роскошные, безумно стильные рыдваны, прячущие под необъятными капотами многолитровые пламенные моторы. Автоминимализм вместе с мёртвыми пробками, экологической паранойей и модой на мало- и микролитражки с объёмом двигателя чуть больше бутылки водки придут позже. Я и теперь остаюсь убеждённым фанатом того Большого Стиля. Машина должна быть большой, мощной и комфортной. Некоторые считают, что большим размером автомобиля компенсируют своё ущемлённое самолюбие мужчины с маленькими членами, но я знаю, что это псевдофрейдистский бред. Хотя, безусловно, автомобили имеют прямое отношение к человеческой сексуальности.