Музыка призраков - Вэдей Ратнер

* * *

Посвящается жизням и красоте, вдохновившим эти страницы.

Эта книга является художественным вымыслом. Любые упоминания исторических событий, реальных личностей и мест носят фиктивный характер. Прочие имена, персонажи, места и события являются плодом воображения автора. Любое сходство с реальными событиями, местами или людьми, ныне здравствующими или покойными, является случайным совпадением.

Сутира проснулась среди высокой травы от странной вибрации где-то совсем рядом. Несколько мгновений она не могла понять, что это. Сперва показалось – музыка, дрожь задетой струны старинного инструмента, на котором отец играл ей в детстве колыбельную, – Сутира забыла название. Она многое забыла – вкус настоящей еды, голос своего отца, кем она была до того, как умерли мама и братишка, до прихода голода и страха.

Дрожь не утихала. Замерев, Сутира прислушивалась. Вибрация доносилась с соседнего поля, но за глинистым пригорком ничего не разглядеть. Не надо бояться, убеждала себя Сутира. Тетка Амара спит рядом на жесткой земле, чуть смягченной покрывалом тщательно осмотренной травы. Вокруг, рассеянные среди рисовой стерни и травинок, забылись сном другие члены их группы. Уже сумерки, небо мягкого золотого цвета. Скоро совсем стемнеет, все проснутся и продолжат безоглядное бегство к тайской границе. Несмотря на то что позади остался немалый отрезок пути, Сутира не могла избавиться от ощущения, что за ними по пятам кто-то идет.

Совсем недавно красные кхмеры, отступая после проигранного боя с вошедшими в Камбоджу вьетнамскими частями, выгнали жителей деревни в джунгли. На полпути ее дед и бабушка, у которых не было сил продолжать поход, заставили Сутиру и свою младшую дочь Амару идти дальше без них. Тетка обещала вернуться, как только они найдут помощь, но все понимали – это нереально, этого никогда не будет. Спустя несколько дней или даже недель они вышли из джунглей и оказались среди рисовых полей с торчащими сухими стеблями – рис давно убрали. Солнце быстро садилось – огромный переливающийся шар оседлал горизонт, окрасив небо и землю в огненный цвет. Необычный для этого времени года, только что кончился дождь – вдали висела бледная радуга. Сутира осторожно пробиралась между телами неизвестной семьи, переступая брошенные как попало пожитки, среди которых была и рваная наволочка с золотом и драгоценными камнями. Солдаты сказали, что они могут брать все, что хотят, но жители деревни качали головами и шарахались от трупов.

Испуганная Сутира взяла за руку молодого солдатика, шедшего рядом. Он не отнял руки и тихо велел ей держаться поближе к трупам и по возможности наступать на них, потому что они – самая безопасная дорога. Этих застрелили, сказал он, показывая на совершенно целые тела, – никаких оторванных конечностей, лежат будто спящие. Солдатик начал насвистывать колыбельную, чтобы успокоить Сутиру или, возможно, себя, и ступал осторожнее. Командиры решили срезать путь через рисовое поле в обход широкой открытой дороги – такие в основном и минировали. Оглянувшись, Сутира увидела, как Амара украдкой нагнулась и что-то подняла. Не надо, хотела сказать Сутира, не воруй у мертвых. Но было уже поздно. Золотая цепочка сверкнула, свесившись из кулака Амары, и отправилась в карман ее рубашки. Сутира снова стала смотреть вперед, крепче сжав руку солдата и глядя на далекую радугу. Они пересекали одно поле за другим, идя тропой многих тел, других семей и нового золота. Внезапно из леса впереди донеслась негромкая музыка – играл какой-то струнный инструмент.

– Вроде лютня, – сказал один из мужчин постарше, еще помнивший традиционное искусство. – Поблизости должна быть хижина фермера и его семьи, ухаживал же кто-то за этими полями.

С этим все согласились. Идущие впереди ускорили шаги, и вдруг без предупреждения поле приподнялось от взрыва, полетели куски земли и плоти. Кровь брызнула на сухие пожелтевшие стебли.

Остались только Сутира, ее молодая тетка и еще несколько человек, находившихся достаточно далеко, когда сдетонировали мины. Остальные погибли. Кого или что они слышали – человека, лесного духа, шелест бамбуковых листьев, треск цикад или же с группой приключилась коллективная галлюцинация? Они никогда не узнают.

Сутира прислушивалась, не раздастся ли снова разбудивший ее звук. Наверное, показалось. Снова галлюцинация, подумала она. Рядом на траве свернулась Амара, ровно дыша во сне. Сейчас, с закрытыми глазами и спокойным лицом, Амара сама казалась ребенком, а не девушкой, на которую оставили Сутиру. Насколько они знали, из всей семьи уцелели только они. Ничего не было известно об отце Сутиры, жив он или мертв, он пропал уже давно, самым первым. Им с Амарой повезло: остальные беженцы почти все были одиноки – их близкие были убиты или же сами умерли от голода и болезней. Видимо, поэтому люди решились бежать в Таиланд – здесь их больше никто и ничто не держало. Домов не осталось, только эта земля открытых могил.

Тетка глубоко вздохнула во сне и повернулась на другой бок, откинув руку на скудные пожитки, словно защищая их от полевых мышей, которые могут попытаться проникнуть в горшок с рисом, где хранилась золотая цепочка. Опустив цепочку в горшок, где варился рис, Амара объяснила – так они уберегут драгоценность от бандитов и пограничников. Ворам не придет в голову разломить комочек риса не больше костлявого кулачка Сутиры. Тетка очень старалась, чтобы комок выглядел естественно – съела рис вокруг него, а этот словно забыла, придав ему неровную форму. Цепочка поможет им выжить, сказала она Сутире, за границей ее можно будет обменять на еду и ночлег. Призраки нас не оставят, подумала Сутира, они последуют за нами всюду, куда бы мы ни пошли.

Вибрация возобновилась, на этот раз сопровождаемая скрипом – совсем немузыкальным скрежетом металла о камень. Сутира услышала насвистывание и сразу поняла – это молодой солдатик, товарищ Чи, как она его называла. Теперь он просто Чи. Он единственный выжил из банды красных кхмеров – его командиры, те, кто ушел вперед, подорвались на минах. Ему поручили замыкать группу и следить за теми, кто шел медленно, как Сутира и ее тетка. Чи был младшим из семерых бойцов и совсем не походил на солдата. Возможно, он новобранец, которого выдернули с родных полей, когда началась война с Вьетнамом.

Сутира встала и пошла на звук по высокой траве.

При виде ее Чи перестал насвистывать. Сутира присела на корточки, уткнувшись подбородком в колени, и смотрела, как он острит нож о вросший в землю камень. Когда начали взрываться мины, Чи схватил Сутиру в охапку, как маленькую, и метнулся за ствол пальмы, мимо которой они проходили. Остальные скопом побежали за ними, стараясь ступать по следам Чи. Когда все стихло – комья земли попáдали обратно, а мертвые остались мертвыми, Чи бросил автомат, сказав, что он бесполезен, патроны кончились в последней стычке с вьетнамцами. С него хватит, сказал Чи без всякого пафоса или аффекта, тем же голосом, каким подсказывал Сутире наступать на покойников. Ему еще не доводилось убивать вне поля боя, но он навидался смертей и больше не желает. Чи знал дорогу в Таиланд – до войны ему случалось перегонять молодых буйволов и пони на границу для продажи. Больше он ничего не сказал. По своим следам солдатик вышел с рисового поля на узкую грязную тропинку, откуда группа начала переход. Он ждал. Кто хочет пойти в Таиланд? Хотели все. За кем еще им было идти? Мертвые останутся мертвыми. Несколько дней назад Чи был одним из врагов, а сейчас стал защитником и проводником. Его нож – единственная оборона от встречных бандитов, диких животных и воображаемых звуков.