Прежде всего любовь - Эмили Гиффин

* * *

Посвящается ТК

Когда Дэниел был совсем еще ребенком, он сказал матери, что время – очень загадочная штука. Если тебе хочется что-то как следует прочувствовать, оно сразу же пролетает мимо. А если очень нужно, чтобы что-то закончилось побыстрее, оно будет тянуться целую вечность. Элейн Гарланд записала эти слова в дневник, потому что для восьмилетки замечание было довольно тонким.

Впоследствии, перечитывая эту запись, она думала, что то же самое можно сказать и о воспоминаниях. Когда ты хочешь что-то забыть, то помнишь это ярко и зримо, а подробности того, что нужно запомнить, ускользнут от тебя, как сон на рассвете. Именно так теперь все и происходило, хотя они редко это обсуждали, по крайней мере, друг с другом. Прошло почти пятнадцать лет, и текли они сразу и быстро и медленно.

Это случилось на следующий день после двадцать пятого дня рождения Дэниела, за три дня до Рождества. Он одолел половину третьего курса медицинской школы в Йеле и вернулся домой на каникулы после семестра, посвященного клинической неврологии. С собой он пригласил свою девушку Софию, красавицу-британку из высшего общества, про которую однажды сказал, что никогда не встречал такой очаровательной женщины. Они встречались уже больше года, но она раньше никогда не приезжала в Атланту и не была знакома с его родителями и сестрами. Все очень волновались, мечтали с ней познакомиться и надеялись на встречу. Элейн тревожилась больше всех. Во-первых, она всегда тревожилась, а во-вторых, Дэниелу не слишком везло с девушками. Его школьная подружка была очень назойлива, а подруга из колледжа постоянно его контролировала.

Но через несколько мгновений после их появления Элейн расслабилась и сразу полюбила Софи. Роб назвал ее собственницей. Сам он был явно горд тем, что его сын учится на врача и к тому же закадрил такое шикарное создание. Сестры Дэниела тоже ее одобрили. Джози очаровали стиль и красота Софи, и она в открытую восхищалась дорогой европейской одеждой и обувью, а Мередит, которая часто упрекала сестру в поверхностности, полюбила Софи вопреки всему этому. Все они готовы были поклясться, что она хорошо влияет на Дэниела – а это о многом говорило. Ведь он был для семьи светом в окошке.

На следующее утро Софи заработала еще больше очков, настояв на том, чтобы Дэниел и Роб позавтракали вдвоем в «Ваффель-хаузе». В день рождения они всегда завтракали только вдвоем. Софи поцеловала Дэниела на прощание и закрыла за ним дверь, а потом помогла Элейн испечь шоколадный торт – еще одна традиция семьи Гарландов.

– Расскажите про Дэниела в детстве, – попросила она, неуклюже растирая масло. Она уже призналась, что совершенно бесполезна на кухне.

Элейн секунду подумала, а потом сказала, что он совершенно не изменился. Типичный первенец. Энергичный. Перфекционист. И при этом чувствительный и сентиментальный, добрый и немного странный.

– Хорошо еще, что он перерос свою раздражительность, – со смехом сказала она, – а больше ничего не изменилось.

– Он раньше часто злился? – спросила Софи.

Элейн кивнула и рассказала свою любимую историю о том, как Дэниел лупил по стене спальни деревянной битой из-за того, что Джози изрисовала его драгоценную карточку с Аароном Хэнком розовым мелком.

– Видела бы ты штукатурку на этой стене, – гордо сказала она.

– Подождите, это вы про ту карточку, которую он до сих пор носит в бумажнике? – уточнила Софи. Из-за акцента все, что она говорила, звучало очень серьезно.

– Именно, – подтвердила Элейн и рассказала о хоум-ране, который Дэниел выбил на следующий день после того случая. Потом он назначил карточку своим талисманом.

Вечером они все вместе отметили день рождения Дэниела в «Блю ридж гриль». Дэниел, истинный студент Лиги плюща, надел пиджак, серебряные запонки (подарок Софи) и блестящие черные лоферы с по-европейски длинным носком. На сдержанный наряд Роба все это совсем не походило. Выбравшись из машины на парковке, они поддразнивали друг друга: «Дэнни, и где ты это взял?..» – «А ты как дед старый…» – «Ты намазал на себя столько геля для волос, что на лошадь бы хватило…» – «Зато у меня есть волосы».

Элейн знала, что эти перепалки только подтверждают, насколько эти двое близки друг другу. На сердце у нее стало тепло. Они прошли к круглому столику у камина, который всегда заказывал Роб. Элейн не до конца понимала, что произошло, но ее сын стал мужчиной и почти стал врачом, первым в семье. Но дела шли хорошо не только у Дэниела. Она подумала, что, в общем, у них у всех все неплохо. Роб успешно работал и не выпил ни капли за последние три года. Их брак никто бы не назвал идеальным, но он был крепким. Джози и Мередит росли. Одна немного дичилась, а вторая казалась излишне мрачной, но обе были верны себе и своим желаниям. Одна училась на педагога, а вторая на актрису.

Беседа в тот вечер получилась оживленной и умной, говорили о событиях в мире. Воспоминания об 11 сентября были еще свежи. Шла война в Афганистане. Компания «Энрон» только что заявила о банкротстве, а Вайнону Райдер поймали на мелком воровстве. Были еще новости, которые интересовали только Дэниела и Софи: в Монголии только что зарегистрировали самое высокое атмосферное давление за весь период наблюдений, более тысячи гектопаскалей. Эта единица измерения ничего не говорила всем остальным, но они все равно запомнили ее на долгие годы.

– Ну ты и ботан, – заявила Джози брату, хотя втайне восхищалась его умом.

Она всегда полагалась на силу своей личности, но присутствие девушки вроде Софи заставило ее кое-что переосмыслить. Она поклялась в последний, пятый, год колледжа уделять больше внимания учебе.

Мередит тоже размышляла о жизни. Она была усердной и трудолюбивой, как и брат, но при этом оставалась одиночкой и часто ощущала пустоту, которую не могла толком ни понять, ни назвать. Этим вечером, глядя на брата с Софи, она подумала, что дело могло быть в любви. Что именно любви ей и не хватало.

После ужина они отправились домой и ели торт в столовой. Элейн вытащила из запасов хороший фарфор и серебро, Роб зажег двадцать пять свечей, они все спели песню – довольно фальшиво, если не считать чистого сопрано Софи, – и смотрели, как Дэниел на несколько секунд закрыл глаза и разом задул все свечи.

– Что ты загадал? – спросила Джози. Кто-нибудь всегда задает этот вопрос.

Дэниел, конечно, не ответил, только таинственно улыбнулся. Роб разрезал торт, и Дэниел открыл подарки: кожаный портфель от родителей, фланелевую пижаму от Джози, подарочный альбом о бейсболе от Мередит. Скоро все пошли спать. Элейн притворилась, что не слышала, как скрипнул пол в коридоре перед гостевой спальней.

Утром она проснулась рано, потому что дождь громко стучал по крыше, а Роб собирал вещи для короткой поездки в Мемфис – это был его последний шанс закончить дело мировым соглашением до конца года. Она встала сварить кофе и проводить его, потом сходила в спортзал со своими девочками. Все они мечтали сбросить по паре килограммов, прекрасно понимая, что после праздников этих киллограммов будет уже не меньше трех. Потом они вернулись домой, приняли душ и остаток дня посвятили магазинам, пробкам, толпам в торговом центре на Ленокс-Сквер и мелким перебранкам.