Соседский ребенок - Шалини Боланд

Глава 1

Я просыпаюсь от детского плача.

Втягиваю в себя воздух и, широко распахнув глаза, смотрю по сторонам и пытаюсь понять, где я. Лежу на диване, из-за неудобного положения у меня затекли ноги. Наверное, заснула. Этот плач. Неужели… Нет, все в порядке, поводов для паники нет. Должно быть, все дело в той шведской криминальной драме, что я как бы смотрела, – в последнее время мне не удается смотреть даже свои любимые передачи, постоянно засыпаю.

Вытягиваю ноги, ставлю видео на паузу и прислушиваюсь – а вдруг плач в телевизоре. За окном небо приобретает цвет кровоподтека, над дорогой, подковой огибающей наш «анклав» из шести домов, разливается пурпурное зарево. По мере того как небо темнеет, все вокруг погружается в спокойствие.

Новый звук заставляет меня затаить дыхание. Он точно не из телевизора… Вот опять – на этот раз ошибиться невозможно: это детское хныканье из радионяни. Моя маленькая дочка, Дейзи, часто так плачет, короткими вскриками. Если поднимусь к ней в комнату, она быстро заснет. Пытаюсь успокоиться, с улыбкой представляя ее пухлые щечки и крохотные кулачки, поднятые к голове, как у миниатюрного боксера. Мысленно считаю до десяти, жду еще мгновение и с облегчением выдыхаю в продолжительную тишину. Подтягиваю под себя ноги и нажимаю на пульте кнопку перемотки.

Дейзи уже шесть месяцев, и мы на прошлой неделе переселили ее в отдельную комнату. Но мне не нравится, что она так далеко от нас. Было гораздо комфортнее, когда она находилась рядом, да и с ночными кормлениями было проще. А теперь, когда дочь спит в своей комнате, я вынуждена вылезать из кровати и идти к ней, когда она плачет. Раньше же достаточно было взять ее к себе в кровать. Мы переселили ее главным образом ради Доминика. У мужа очень чуткий сон, и он просыпается от малейшего движения малышки, не говоря уже о плаче и сопении. Еще он занимается триатлоном, так что хороший ночной сон для него важен. Вот и сейчас у него вечерняя тренировка. Не представляю, как он может бегать в такую дикую жару, когда воздух напоминает густую патоку.

Я хмурюсь, когда раздается еще один крик, на этот раз более громкий. Вздохнув, ставлю видео на паузу, обхватываю ладонью конический корпус радионяни из белого пластика и жду. Хочу понять, проснулась она или нет.

Неожиданно в радионяне раздается череда статических разрядов, как в старом радиоприемнике, на передней панели начинают мигать красные лампочки. Я жалею, что мы не купили супернавороченную радионяню с монитором, термометром, ночным видением и прочими прибамбасами, но с деньгами у нас сейчас туго. Мама купила нам бэушный комплект на гаражной распродаже: он примитивный, только звук и световые сигналы, но это лучше, чем ничего.

Шум в радионяне прекращается, лампочки перестают мигать, и из динамика я слышу совсем другой звук. Не плач, а кашель. Причем не детский кашель. А взрослый. Кашель взрослого мужчины.

Что?

Нет!

От страха у меня скручивает желудок. Верхнюю губу покрывает испарина, по спине бегут мурашки. Сердце бухает в ушах – бух, бух, бух. Тут наверняка какая-то ошибка. Не может быть… но там… а это что? Шепот. А потом мужской голос приглушенно, но абсолютно отчетливо произносит:

– Давай быстрей, просто бери ребенка и уходи.

От ужаса я леденею и впадаю в ступор. В моем доме кто-то есть.

Дейзи! Кто-то хочет украсть Дейзи!

Мои ноги словно из бетона, но я должна идти. Я должна помешать тому, кто пытается украсть моего ребенка. Соскакиваю с дивана, в моем горле уже формируется вопль, но я останавливаю его, плотно сжимая губы.

Действуя без какого-либо плана, бегу наверх, но мое сознание уже там, наверху. Уже представляю, как закричу, когда не увижу в кроватке свою дочку. Уже чувствую свой гнев и душевную боль. Даже вижу, как по телевизору показывают нашу пресс-конференцию – Доминик держится стоически, я в слезах. Уже представляю, как заканчивается моя прежняя жизнь. Всего этого допустить нельзя…

Мои голые ступни стучат по застланным ковром ступеням, я приказываю себе забыть о том, что я невысокая, хрупкая тридцатипятилетняя женщина в хлопчатобумажном сарафане, что не обладаю навыками самообороны и что у меня нет оружия, с которым можно было бы противостоять опасному злоумышленнику. Я готова на все. Не отдам им своего ребенка! Им придется сначала убить меня.

В моей голове крутятся страшные мысли: похитители, детское рабство, противозаконное усыновление, извращенцы… Может, стоило бы сразу позвонить в полицию, но нет времени, и вообще, уже поздно. Подхожу к комнате Дейзи, готовая разорвать на куски любого, кто там окажется. Готовая остановить любого, кто попытается похитить моего ребенка. Учащенно дыша, как охваченный ужасом зверь, распахиваю дверь. Я боюсь не злоумышленников. Боюсь того, что они могут причинить вред моей доченьке. Что они могут забрать ее. Что я уже опоздала спасти ее.

Приготовившись к атаке, оглядываю помещение.

В комнате никого нет. Пусто.

С громким всхлипом я подбегаю к белой кроватке. Мое сердце едва не выпрыгивает из груди. Она на месте. Моя малышка спокойно спит. Я бросаю радионяню на кровать и, подхватив Дейзи на руки, принимаюсь дрожащими пальцами гладить ее по головке, осыпать ее нежный лобик поцелуями и вдыхать ее запах. Все это помогает мне успокоиться. Смотрю на окно. Фиолетовый закат отбрасывает тени на задернутые шторы. Раздвигаю их и выглядываю в открытое окно, уверенная в том, что сейчас увижу, как через сад или детскую площадку на полях за домом убегают двое. Но там никого нет, удушливый августовский вечер спокойно движется к ночи. Вокруг тихо, если не считать шелест ветра в деревьях и отдаленный звук работающего двигателя в какой-то машине. Когда со скрипом и глухим стуком захлопываю обе створки окна, замечаю, что у задней калитки трава, как ковром, усыпана яблоками, которые сбил ветер.

Смотрю на личико Дейзи и убеждаю себя, что с ней все в порядке, что она в безопасности. Мое сердце замедляет биение, из тела постепенно уходит жар, дыхание выравнивается. Может, я выдумала тот голос в радионяне? Нет. Совершенно ясно слышала его. Ошеломленная новой волной ужаса, я заглядываю за дверь комнаты, затем распахиваю дверцы шкафа.

Там никого нет.

И тут я снова слышу похожий на писк детский плач. Плач моего ребенка. Но ведь она у меня на руках, спокойно спит. Звук доносится из радионяни, которую я бросила в кроватку. То есть приемник передает звуки не моего ребенка. Соображаю, что, должно быть, плачет другой ребенок. Наверное, мой родительский блок поймал сигнал чужого детского блока.

И снова слышу голоса – приглушенный, исступленный шепот, прерываемый статическими разрядами. Может, сигнал идет из дома соседей? Быстро перебираю в уме всех обитателей остальных пяти домов нашего «анклава». Насколько мне известно, младенцев среди них нет. Я бы знала. Хотя не исключено, что к кому-то из моих соседей приехали гости. А это означает, что какому-то ребенку грозит опасность. У меня снова дико забилось сердце. Надо предупредить соседей.