Корпус 38 - Режи Дескотт

Доктору Магали Бодон-Брузель

Безумец, заключенный в корабле, откуда нельзя выбраться, во власти реки с тысячью рук, моря с тысячью путей, этой огромной неизвестности внешнего мира.

Он — пленник посреди самой свободной, самой открытой из дорог: крепко прикованный к перекрестку бесконечности. Он — Путешественник в полном смысле этого слова, иными словами, пленник пути. Неизвестно, к какой земле он пристанет, и неизвестно, когда нога его ступит на эту землю. Нет у него иной правды и иной родины, кроме этого бесплодного пространства между двумя берегами, которые не могут ему принадлежать.

Мишель Фуко. История безумия в классическую эпоху

Все хотят совершить что-нибудь великое. После тридцати лет репортажей в рубрике «Разное» представился наконец случай и мне. После тридцати лет изучения человеческой низости и описания самых неожиданных ее проявлений.

На этих страницах найдется больше правды о человеческой природе, чем где бы то ни было еще. Непреложной правды, не знающей ни моды, ни социального положения.

Меня зовут Франсуа Мюллер.

Я видел все типы людей: преступников и их жертв, подозреваемых, свидетелей, полицейских, адвокатов, чиновников, насильников, торговцев наркотиками, убийц, видных деятелей, безработных, рабочих, торговцев, служащих… Покойников тоже. В моргах или на местах преступлений, которые мне приходилось посещать.

В результате я пришел к убеждению, что каждый, кто бы он ни был, может сбиться с пути.

Я никогда не занимал никакого поста, не работал ни в какой редакции. Я предпочитаю независимость и свободу передвижения. Я продаю свой товар направо и налево. Это один из лучших видов торговли. И все потому, что я проникаю в суть событий намного дальше тех границ, которые ставят себе мои собратья по профессии.

За последние двенадцать лет я опубликовал шесть книг, две из которых мне нравятся больше всего. Одна — о побеге из тюрьмы, вторая — об убийце старух, Тьерри Полэне, линялой макаке, который играл со своей добычей как кошка с мышкой.

Но всегда я был только свидетелем. В этот раз я решил действовать. Если ставка высока, рисковать стоит. Мне больше не приносит удовольствие просто рассказывать, я хочу опережать события. Полиция это понимает.

Если я добьюсь своего, я отправлю на набережную Орфевр одного из ценнейших ее клиентов, который все еще наслаждается безопасностью своей анонимности.

Однако то, что я раскрыл, каждый мог бы раскрыть на моем месте.

Меня всегда зачаровывали исчезновения. Пока жертв не опознали, они составляют часть неизвестности, магия коей исчезает, как только появляется возможность установить их имена.

Установление истины — это как оргазм: вдруг в пустоте появляется лицо, там, где ему предшествовало напряжение и потенциальные возможности. В глубине души мы любим вопросы без ответа.

От листовок, развешанных на булочных, в вокзалах или на платных автомагистралях, с фотографией ребенка, с трудом узнаваемого, меня пробирает дрожь. Остается только пройти мимо, пытаясь не обращать внимания. Не найдут ни ребенка, ни того, в чью машину он сел.

Сегодня мне представился случай установить личность одного из этих монстров. Нет, не убийцы детей, а убийцы женщин, но тоже всегда очень юных.

Только благодаря моему пристрастию делать вырезки из всевозможных рубрик типа «Разное» я смог это обнаружить. Тридцать лет ушло на сбор малейших упоминаний, самых кратких заметок, на их классифицирование и ведение записей. Благодаря ассоциациям и вырезкам удалось достичь удивительных результатов.

Некоторые — например, эта психиатр — принимают меня за кровососа. Я всегда пренебрегал подобным упреком. С помощью моих историй читатель проецирует свои постыдные желания на того, кто реализует его фантазии. В работе «Безумство перед судом» Анри Легран дю Солль декларирует это деликатнее: «Образ безумия выявляет преимущества разума, и пример преступления заставляет человека быть лучше».

Теперь я у цели и волнуюсь, как перед моим свиданием с Жаком Месрином [1] в мае 1978-го после его побега из Сантэ и вооруженного нападения на казино в Девилле. Тогда я был молод. На этот раз мне не назначили свидания, и человек, к которому я сейчас иду, гораздо опаснее…

Вообще-то я бы предпочел действовать по-другому. Но события развивались слишком быстро. И все из-за этого психиатра и ее шизофреника. Из-за этой его истории она все запутала. Все пошло наперекосяк. Даже меня это сбило с толку. Я потерял драгоценное время. Короче говоря, получилась полная ерунда.

Итак, пройдет всего несколько часов, и я рискну столкнуться с огромной рептилией. Самое главное в моей книге готово. Я иду на эту встречу, чтобы дописать последнюю главу и выполнить то, что должен. Надеюсь, что буду на высоте.

Париж, 21 июля 2003 г.

Ф. М.

Когда раздался телефонный звонок, доктор Ломан знала, что речь пойдет о приеме нового пациента. Его направила Медико-психологическая служба следственного изолятора Фреснес. [2]Он отрезал себе левое ухо, нос и часть гениталий. Его звали Эрван Данте-Леган.

Минуту спустя пятеро санитаров в белых халатах уже стояли на площадке в тени каштанов, наблюдая за маневрирующим фургоном, который разворачивался к ним задом.

Нордин, двадцативосьмилетний, коротко стриженный, улыбающийся. Слегка выпученные глаза говорили, что он ничего не упустит. Он излучал безмятежность, успокаивающую большинство пациентов.

Алексис Антиллес и Роже, оба сорокалетние, оба весом с центнер, вели себя иначе. После пятнадцатилетнего стажа работы у них был безучастный, потухший взгляд. Самое ужасное безумие им как с гуся вода. Бледно-фиолетовые синяки под глазами — единственный признак усталости у Роже. Алексис же забывался с помощью афоризмов, сборник которых всегда был у него в кармане халата.