Перекрестья - Фрэнсис Пол Вилсон

Моей матери (хотя некоторые главы ужаснут ее)

Благодарю свою обычную команду за помощь в редактировании рукописи: мою жену Мэри, моего редактора Дэвида Хартвелла, его помощника Моше Федера, Коутса Бейтмена, Элизабет Монтелеоне, Стивена Спруилла и моего агента Альберта Цукермана.

Особая благодарность моим консультантам по оружию: Джо Шмидту, Дженеде Оукли и Кену Валентайну за их неоценимую помощь. Как обычно, в ходе работы я позволял себе небольшие импровизации, так что любые ошибки в этих вопросах принадлежат мне.

Хотя эта небольшая прогулка была отступлением от привычного образа действий, когда Джек сам назначал потенциальным клиентам место встречи, он, тем не менее, не ожидал никаких проблем от предстоящего променада. Бикман-Плейс явно не была тем местом Манхэттена, где можно было столкнуться с неприятностями.

К тому же стоял прекрасный день, и он решил пройтись. Это было несложно. Всего пара миль от его квартиры... но какой скачок арендной платы. Он не хотел, чтобы поездка в машине лишила его возможности насладиться этим днем.

В городе все сильнее чувствовалась осень: холодало, временами налетали порывы ветра... словом, погода требовала свитера. Джек был в джемпере клюквенного цвета, надетом на рубашку в сине-белую полоску, и в желтовато-коричневых брюках. Типичный прикид, ничем не отличающийся от среднего городского. Каштановые волосы средней длины, обыкновенные карие глаза, средний рост и среднее телосложение. Ничто не бросается в глаза. Именно как ему и нравится. Он практически невидим.

Летняя жара уже уходила на юг, оставляя по себе лишь пронзительную синеву полуденного неба; на ветках трепетали красно-желтые листья и из всех окон уже таращились призраки, гоблины и пауки в сплетениях паутины. Официально Хеллоуин начинался меньше чем через двенадцать часов.

Прошлым вечером Вики облачилась в костюм Злой Ведьмы — зеленая кожа, нос с бородавкой, все как полагается — и продемонстрировала его Джеку. Она прямо трепетала в ожидании его приговора. В свои девять лет она любила менять наряды и обожала леденцы. Хеллоуин был единственным днем в году — ну, может, еще Рождество, — когда Джиа позволяла дочери портить свои молочные зубы. По уже утром 1 ноября реальность вступала в свои права: молоко, кукурузная каша и одна — всего одна — конфета на десерт.

А мне, подумал Джек, большой бутерброд с сыром, будьте любезны.

Он спустился в западную часть Центрального парка, миновал веселую суматошную компанию на одной из лужаек, повернул на восток, вышел к Первой авеню и направился в центр города. Когда он свернул налево, на Восточную Пятьдесят первую улицу, в поле зрения маячила огромная башня Трампа. Пройдя квартал, он очутился в пределах Бикман-Плейс, которая лежала между Пятьдесят первой и Сорок девятой. Именно так. Целых два квартала.

Он чувствовал себя так, словно после матча по реслингу очутился в библиотеке. Исчезло шумное кишение Первой авеню, уступив место неброскому разноцветью крон деревьев, окаймляющих тихие мостовые. Прежде чем идти сюда, он посмотрел в справочнике, что представляет собой этот район. У него интересная история. В одном из этих особняков перед казнью содержался Натан Хейл [1]. Здесь доводилось жить Билли Роузу [2], а также Ирвингу Берлину [3], хотя в его прежнем доме сейчас располагалась миссия Люксембурга при ООН.

Джек прошел мимо парадных дверей, затененных навесами, которые охраняли швейцары в ливреях, и оказался перед кирпично-гранитным фасадом лома 37 по Бикман-Плейс. Он кивнул привратнику с испанской внешностью, облаченному в серую униформу с черными аксельбантами.

— Чем могу помочь, сэр? — В его английском слышался легкий испанский акцент. Табличка на левом лацкане сообщала, что зовут привратника Эстебан.

— Я к миссис Роселли. Она ждет меня.

Эстебан прошел в гулкий вестибюль — белый мраморный пол, белые мраморные стены, потолок белого мрамора — и снял трубку интеркома на левой стене вестибюля.

— Как вас представить?

— Джек.

— Могу ли я узнать вашу фамилию, сэр?

— Просто Джек. Как я сказал, она ждет меня.

Эстебан с сомнением посмотрел на гостя, но все же набрал две цифры на панели интеркома.

— Миссис Роселли? Здесь к вам некий Джек.

Послушав несколько секунд, Эстебан повесил трубку.

— Квартира 1А, сэр. — Он показал на широкий коридор, который вел из вестибюля. — Первая дверь направо. — Швейцар внимательно посмотрел на Джека. — Вы ее родственник?

— Нет. Мы никогда не встречались. А почему вы спрашиваете?

— Просто интересно. Я работаю тут два года, и вы у нее первый гость. Она вам понравится. Приятная дама. Очень хорошая.

Приятно слышать, подумал Джек. С приятными дамами всегда легче работать, чем с теми, которых не считают таковыми. Во второй половине дня ему предстоит еще одна встреча с приятной дамой — его клиенткой.

Но во всем остальном Мария Роселли оставалась для него загадкой. Она связалась с ним по электронной почте, оставила номер телефона и сообщила, что это важно. Когда Джек позвонил ей, она уклонилась от ответа на вопрос, кто рекомендовал его, повторяя

снова и снова, как она обеспокоена судьбой сына и как ей нужна помощь Джека.

За эти два дня миссис Роселли была уже второй, которая отказывалась говорить, откуда узнала о нем. А Джеку хотелось выяснить, как клиенты выходят на него. Его услуги явно не из тех, которые можно рекламировать в «Таймс». Он уже обзавелся кое-какими врагами и поэтому настороженно относился к клиентам, которые возникали неизвестно откуда.

Но Бикман-Плейс... люди, которые обращались к нему за помощью, обычно не жили в Истсайде, стоимость квартир выражалась семизначными цифрами.

Поэтому он и согласился встретиться с Марией Роселли, так и не выяснив, откуда она узнала о нем. Она сказала, что испытывает физические затруднения и ей будет нелегко встретиться в каком-то другом месте.

Это тоже ему не понравилось, но что-то в ее голосе...

Как бы там ни было, он на месте. Постучав в дверь 1А, он услышал собачий лай.

Женский голос с другой стороны двери сказал:

— Тихо, Бенно. Все в порядке.