Тяжесть сияния - Кирилл Григорьев

Пролог

Она совсем не ощутила боли.

Кривой нож, острый как бритва, легко распластал кожу.

— Ты уверена? — пристально посмотрела на нее старуха.

Кровь с руки тонкой быстрой струйкой шипела в огне, рождая тяжелый запах горящей плоти.

— Конечно, — кивнула она.

Старуха наклонила голову, шаря по ее лицу единственным глазом. Правый глаз давно уже взирал на мир белым склизким бельмом.

— Вижу твердость и чувствую силу, — признала старуха через мгновение. — Историю имени знаешь?

— Да.

— Хорошо, — удовлетворенно вздохнула старуха. — Истинное имя дается один раз, запомни. Оно — часть человека, его суть и плоть. А дальше решает жизнь. Когда побеждает человек, имя его становиться могучим, вселяющим уважение и страх. Вместе они могут перевернуть мир. Но иногда побеждает имя. И тогда человек превращается в раба — вместилище страстей, порока, жажды крови. Ты выбрала сложное имя, сестра. Трудное. Ге-ла…, — произнесла старуха, словно пробуя каждый слог на вкус. — Это значит — Сияющая. Имя, обязывающее ко многому. Сиять тяжело, а часто и попросту невозможно.

Кровь тонкими дорожками разбегалась по коже.

— Мы готовы к бремени.

Жадно гудело пламя, смешиваясь с шипением крови.

— Ну, что же…, — кивнула старуха двум безмолвным темным фигурам. — Вы слышали все. Принесите девочку. Наша сестра сделала окончательный выбор.

1

Все изменилось после неожиданного удара.

Только что в сознание вливалась музыка, упоение победой, океан привычных, но, тем не менее, удивительных запахов, слепящий солнечный свет и ощущение близости любимого тела. Мгновением позже остались только мрак и тьма, неподвижное одиночество и простирающаяся на миллиарды лет пустота.

Переход показался стремительным и ужасным.

В самом начале она замерла, не веря в случившееся, не понимая и не принимая его. Потом к ней начали стекаться доклады уцелевших рецепторов.

Слух — ноль. Зрение — обрыв. Осязание — пусто. Органы чувств молчали.

Она повисла в абсолютной тьме, совершенно не ощущая ее. В мгновение ока ее лишили всего.

— НЕ-Е-ЕТ! — безмолвно исступленно закричала она, задыхаясь.

Все было бессмысленным. Враг учел свои прежние ошибки. Надежды на возвращение не осталось.

Она осталась одна в пустоте, запертая в коконе собственных воспоминаний, переживаний и сжигающей ненависти.

2

Из спячки ее вывел легкий толчок, почти колыхание.

Еще раз, еще. Она насторожилась, еле сдерживая рвущуюся наружу безумную надежду. Неужели? Сколько прошло времени? Как долго я спала?

Внезапно давно атрофированный рецептор ожил. В нее хлынули незнакомые яркие забытые чувства. Жадно глотая их, она едва не захлебнулась под напором.

Что такое? Неужели ошибка? Неужели враг оступился?

Мгновением позже она поняла.

Сильнейшее потрясение восстановило утраченные связи. Еще немного и она станет почти равной. Еще немного и призрачный шанс вырваться из заточения обретет плоть и кровь.

Я не вернусь, твердо решила она. Если сумею вырваться, то слепая пустота станет уделом другой.

Той, которая сумела заточить меня в глухую мрачную клетку.

1

После работы Олега поджидал сюрприз.

Дома случились гости. Двоюродная сестра супруги Настя с мужем, нанесли им внезапный визит.

— Что не предупредила-то? — сухо осведомился огорченный Олег у слегка зарумянившейся жены, снимая ботинки в коридоре.

— Да хватает всего, — ответила Ирина. — Ребята с собой принесли.

— Все равно не удобно: гости, — развел руками Олег.

Вслед за женой он прошел на кухню.

— Здоровеньки булы! — поприветствовал его Михаил.

Теща молча кивнула, а Настя улыбнулась. Совсем не так, как раньше. Одними губами.

— Куда присесть-то? — испытывая острую неловкость, огляделся Олег.

Его тарелка оказалась прямо напротив Насти.

Черт, мысленно выругался он, пожимая Мишкину руку. Вот ведь, угораздило.

— Сто лет тебя не видел! — объявил Михаил. — Как успехи?

— Неплохо, — неопределенно пожал Олег плечами, устраиваясь.

Они с Мишкой сошлись еще на свадьбе, вместе обороняя подаренный в случившейся пьяной драке китайский сервиз. А когда женская часть семьи вдруг исчезла в неизвестном направлении, мужчины озабоченно перезванивались, ощущая себя брошенными на произвол судьбы. И хотя Олег прятал свое беспокойство за стопкой водки, мысль о том, что он никогда больше не увидит Ирину, не давала ему покоя. Сходные переживания свояков окончательно сблизили.

Михаил оказался очень ревнивым парнем.

По его словам, он несколько раз пытался напроситься с супругой на то, что женщины, посмеиваясь, называли между собой «шабашок», а, получив несколько уклончивых отказов, устроил настоящую слежку. К операции Михаил, естественно, привлек Олега. Они весь день старательно играли в шпионов, но потеряли след в толчее и сутолоке Курского вокзала. Свое фиаско мужчины отметили попойкой в привокзальном кабаке. Напившись, они долго плакали друг другу в жилетки, вымучивая, рожая в поте, слезах и водке жесткую мужскую концепцию «черт с ними». Олег, ее автор, предложил оставить женщин в покое раз и навсегда. В конце концов, рассудил он, разве не здорово пару-тройку дней отдохнуть друг от друга?

Михаил тяжело задумался.

— А вдруг она мне там изменяет? — заплетающимся языком спросил он.

— А ты ей здесь изменяй, — посоветовал Олег.

Михаил, очевидно, сделал определенные выводы, так как слежку за супругой прекратил, а Олега начал зазывать к себе в гости, на «шабашок» мужской.

— Я Ирку люблю, — отвечал обычно Олег.

— Я Настю тоже люблю, — усмехался Михаил. — Я однолюб, но много… — и добавлял расхожее в народе название детоделательного акта.

С тараканами в голове супруги, Михаил, явно не без пользы для собственного либидо, окончательно смирился.

Женская часть семьи вообще была помешана на магии. Все трое: теща, Ирка, и Настя.

— Как семейная жизнь? — спросила, поднимая зеленые глаза от тарелки сестра жены, и Олег чуть не сел мимо табуретки.