Затворник с Примроуз-лейн - Джеймс Реннер

Пролог

О нем говорили просто – Старик с Примроуз-лейн, но частенько, сплетничая на вечерних посиделках, называли затворником, отшельником, а то и вовсе чудиком. Для патрульного Тома Сэкетта он всегда оставался Стариком с тысячей перчаток. Сэкетт звал его так потому, что на чудике всегда, даже в разгар июля, были шерстяные перчатки. И вряд ли кто еще, кроме Тома, примечал, что старикан, выбираясь из своей развалюхи, каждый раз надевал другую пару. Большинство из тех, кто жил в Западном Акроне, сталкиваясь с ним, спешили отвести глаза или перейти на другую сторону улицы. Он и правда выглядел странновато, а от таких никогда не знаешь, чего ждать. Но для Сэкетта, выросшего в паре домов от Примроузлейн, чудик был увлекательной загадкой. В подвале, вместе с коробками бейсбольных карточек и заброшенной коллекцией монет, Сэкетт хранил папку с подробной описью перчаток, виденных на старике, – черных, бежевых, синих с белой опушкой, белых с синей опушкой… А как-то раз посреди мая чудик надел перчатки с рождественскими леденцами-тросточками и северными оленями.

Пока Сэкетт ехал из участка к красному дому на Примроуз-лейн, ему пришло в голову, что он не видел Старика с тысячей перчаток с тех самых пор, как двенадцать лет назад окончил школу. Вспомнилось, как старик прошаркал тогда по улице мимо их дома – мать как раз фотографировала его младшего братишку, напялившего академическую мантию и шапочку Тома и ковылявшего по газону, путаясь в складках длинного бордового с золотом одеяния. Том здорово удивился, когда спустя несколько дней, рассматривая готовые снимки, углядел на некоторых того странного старика – всего лишь размытый силуэт вдалеке, но не узнать его было невозможно. Других фотографий этого человека, насколько Том мог судить, не существовало.

Сэкетт свернул на Примроуз-лейн, которая по сути была просто длинным, заканчивающимся тупиком проездом. И в этом проезде жил только один человек – Старик с тысячей перчаток. На крыльце, под козырьком, сидел парнишка – тот, что звонил по 911. Билли Бичем, посыльный. Через него старик поддерживал связь с внешним миром. Раз в неделю Билли подъезжал к дому на Примроуз-лейн в своем «кавальере» 1999 года выпуска, выгружал коробку со всем заказанным и принимал из рук в шерстяных перчатках список покупок на следующую неделю. Они редко разговаривали. Билли должен был привозить товары строго по списку, каким бы сумасбродным ни казался их набор. Старик дал ему кредитку на имя какого-то закрытого акционерного общества «Телемах». Кому оно принадлежало, узнать было решительно невозможно – владельцы «Теле-маха» скрывались в хитром юридическом лабиринте из многочисленных дочерних организаций. За свои хлопоты Билли получал наличными 300 долларов в месяц – неплохо для шестнадцатилетнего пацана, у которого только и есть за душой что мобильник да подержанная тачка.

Эту работу Билли унаследовал от брата, Альберта Бичема, который, в свою очередь, получил ее от двоюродного брата, Стивена Бичема, тот – от дяди, Тайлера Бичема, а от кого дядя – черт его знает, поскольку сам Тайлер уже умер. Билли был парень неболтливый и о своем приработке не рассказывал даже близким друзьям. Он гордился своим секретным бизнесом со Стариком с Примроуз-лейн – и своим умением доставать для старика всякую всячину, что бы тот ни попросил. А дело это было иногда нелегкое – к примеру, когда в списке обнаруживались «телефонный справочник г. Кливленд-Хайтс, штат Огайо», «оболочка, сброшенная цикадой» или «контейнер объемом приблизительно 10 квадратных дюймов, способный сопротивляться воздействию погодных условий Огайо на протяжении полувека». Впрочем, большей частью заказы были несложные – продукты, дешевые романы, порножурналы.

Бичемы держали свое предприятие в секрете почти тридцать лет. Лишь одно могло нарушить их обет молчания – к несчастью, именно это и случилось в смену Билли.

– Он не открывает, – сказал парнишка Сэкетту вместо приветствия. – Может, помер.

Офицер принюхался. И точно, во влажном летнем воздухе уже зловеще пованивало разложением – правда, пока еще слишком слабо, чтобы Бичем распознал запах, иначе не сидел бы так близко к двери. Сэкетт недавно обнаружил труп человека, прыгнувшего с Занесвиллского моста, – тело лежало целую неделю, поскольку в ночлежке, где обитал погибший, никто его не хватился. Так что запах этот Сэкетт узнал мгновенно. У него и сейчас при воспоминании о том, как из ноздрей бродяги, будто ожившие сопли, выползали личинки, скрутило живот.

Он взглянул на Билли и стоявшие у его ног пакеты (еда, «Хастлер», последний роман Вайнгартнера и счетчик Гейгера – последний пункт потребовал немалых усилий, да только что теперь с того?) и быстро догадался, что за дела привели Билли на Примроузлейн. Это многое объясняло. Например, почему никто никогда не видел старика в магазине. Разумеется, кто-то был у него на посылках. По мнению полицейского, Билли, как, впрочем, и его предшественники, заслуживал восхищения: пока большинство его сверстников просиживали штаны за клавиатурой и обменивались в Фейсбуке сплетнями и похабщиной, парень работал.

Сэкетт стукнул кулаком в дверь – раздался глубокий гулкий звук. Сэкетт ударил еще раз, уже сильнее.

– Полиция! – крикнул он, сделав голос на октаву ниже обычного.

Застыв, Билли выпучил на него глаза.

– У тебя есть ключ? – спросил полицейский.

Билли хохотнул:

– Чего нет, того нет.

Сэкетт всмотрелся в мутное окошко входной двери. Слишком темно, ничего не видно. Он машинально повернул стеклянную дверную ручку. Та легко поддалась. Дверь щелкнула и распахнулась, заставив при этом, казалось, вздрогнуть весь дом. В луче света взметнулось, сверкнуло мириадами звездочек и медленно осело облако пыли. Но что это? Тихий вздох? Да нет, почудилось.

– Ну ни хрена себе! – сказал Билли. – А я даже не попробовал открыть. Извините.

Сэкетт указал на крыльцо:

– Оставайся здесь. Я скоро вернусь.

Это был большой коттедж, тюдоровская постройка ХХ века. За дверью начиналась узкая прихожая, из которой крутые ступеньки вели на второй этаж. Здесь запах усилился. Не запах, а прямо-таки вонь.

– Эй?! – крикнул Сэкетт, нечаянно дав петуха, как подросток. – Есть здесь кто-нибудь?

Слева от двери он увидел узкий платяной шкаф. От него пахло кедром. Хотя прежде Сэкетт ни разу не переступал порога этого дома, он точно знал, что найдет внутри. Он не смог сдержаться – рука сама потянулась к дверце. Коробки, много коробок с надписями «разное». Верхняя стояла открытой, выставив свое содержимое напоказ: перчатки – всех цветов радуги, не меньше сотни пар. Сэкетт обернулся к лестнице и тут, уже освоившись в темноте, обнаружил кровавый след, тянущийся, скорее всего, из кухни прямиком в гостиную, в нескольких шагах левее. Судя по всему, по пыльному паркету тащили тело. Сэкетт расстегнул кобуру и, не доставая оружия, вошел в комнату.

След обрывался возле трупа. Старик с тысячей перчаток сидел в центре комнаты в луже засохшей крови, подпертый опрокинутым стулом. Кроме другого стула в углу – складного, металлического – да торшера с обтрепанным абажуром, валявшегося рядом на полу, мебели в комнате не было. Стены были полностью заставлены штабелями книг в мягких обложках – бумажные небоскребы доходили до высокого, в четырнадцать футов, потолка.