По Соседству - Блейк Пирс

Пролог

Хлои сидела рядом со своей сестрой-близняшкой, Даниэль, на крыльце их многоквартирного дома и смотрела как полицейские выводят из подъезда их отца в наручниках.

Огромный коп с круглым пузом встал напротив Хлои и Даниэль. Его черная кожа блестела от пота в свете фонарей.

«Девочки, вам не нужно на это смотреть», – сказал он.

Хлои подумала, что он сказал глупость. Даже в десять лет она понимала, что он просто пытался закрыть им обзор, чтобы они не видели, как отца ведут к полицейской машине.

Это зрелище волновало ее меньше всего. Она уже видела кровь у подножия лестницы. Она видела, как красное пятно растекалось по нижней ступеньке и пропитывало дорожку, ведущую в гостиную. Она видела и тело, лежавшее лицом вниз. Ее отец изо всех сил старался, чтобы она этого не видела, но, что бы он ни делал, кровавая картинка накрепко отпечаталась у нее в сознании.

Эта картинка стояла у нее перед глазами, заслоняя толстого копа. Больше она ничего не могла видеть.

Громко захлопнулась дверь полицейской машины, и для Хлои этот звук обозначил момент, когда отец исчез из их жизни. Она чувствовала, что навсегда.

«Девчонки, вы в порядке?», – спросил коп.

Они не ответили. Перед глазами Хлои по-прежнему стояла лужа крови, стекающая со ступенек на голубой ковер. Она мельком взглянула на Даниэль и увидела, что та сидит, опустив глаза, не мигая. Хлои не сомневалась, что с сестрой что-то не так. Наверное, она дольше смотрела на тело. Может, даже видела самое темное пятно, откуда вытекала кровь.

Толстый коп, стоявший на крыльце, резко поднял голову и еле слышно прошипел: «Господи, не могли подождать? Здесь же девочки…»

За его спиной пронесли черный мешок. В нем было тело. То самое, из которого вытекла кровь на ковре.

Их мать.

«Девочки?» – окликнул их коп. «Никто не хочет со мной поговорить?»

Но Хлои не хотела разговаривать.

Чуть позже за оставшимися полицейскими машинами притормозило знакомое авто. Толстый коп прекратил попытки заговорить, и Хлои чувствовала, что он стоял с ними, просто чтобы им было не так одиноко.

Наконец Даниэль произнесла первое слово с тех пор, как их вывели на крыльцо:

«Бабушка».

На знакомой машины, так быстро, как только позволяли старые ноги, вышла их бабушка. Хлои увидела, что она плачет.

По щеке девочки тоже покатилась слеза, но это не было похоже на плач. Ей показалось, что у нее внутри что-то сломалось.

«Ваша бабушка приехала», – объявил коп. В его голосе слышалось облегчение – ему не терпелось от них избавиться.

«Девочки», – только и смогла выговорить бабушка, поднимаясь по ступенькам. Затем она разрыдалась и сгребла обеих внучек в неловкие объятья.

Как ни странно, именно эти объятья запомнились Хлои больше всего.

Кровавая картинка начала тускнеть. Толстый коп стерся из ее памяти через пару недель, как и отец в наручниках.

Но всю жизнь Хлои помнила те неуклюжие объятья. И то, как что-то трескается и ломается у нее внутри.

Неужели ее отец действительно убил ее мать?

17 лет спустя

Хлои Файн поднималась по ступенькам своего нового дома – дома, за которым они с женихом охотились месяцами, – и не могла сдержать восторг.

«Тяжелая коробка?»

Стивен взбежал по лестнице рядом с ней с коробкой, подписанной «ПОДУШКИ» в руках.

«Нет, не очень», – ответила она, перехватывая свою коробку с надписью «ПОСУДА» на боку.

Стивен поставил свою ношу и забрал коробку Хлои.

«Давай меняться», – сказал он с улыбкой.

В последнее время он много улыбался – улыбка, казалось, совсем не сходила с его лица с тех пор, как Хлои восемь месяцев назад разрешила ему надеть ей на палец заветное кольцо.

Они вместе шли по галерее. По пути Хлои осматривала двор. Это был не тот просторный двор, о каком она всегда мечтала – в ее воображении ее дом был окружен садом с большими сильными деревьями. Сейчас же они со Стивеном остановились на простом коттедже в тихом районе, но Хлои не огорчалось – ей было всего двадцать семь и некуда спешить. Они со Стивеном знали, что не встретят в этом доме старость, и от этого он казался еще особеннее. Это был их первый дом, место, где они пройдут первые испытания семейной жизни и, возможно, обзаведутся детьми.

Соседский дом отлично просматривался из их окон, а участки разделяла только высокая живая изгородь. Живописное белое крыльцо у соседей почти ничем не отличалось от их собственного.

«Я тут провела почти все детство, а сейчас кажется, будто попала в другой город», – сказала Хлои.

«Уверяю тебя, город тот же», – ответил Стивен. «Добавилось только несколько новостроек, вроде той, в которую мы заселяемся. Старый добрый Пайнкрест, штат Мэриленд. Достаточно маленький, чтобы постоянно натыкаться на людей, которых не хочешь видеть, но достаточно большой, что ехать в продуктовый магазин целый час».

«Я уже скучаю по Филли».

«А я – нет», – возразил Стивен. «Больше никаких фанатов «Иглз», шуток из «Роки» и вечных пробок».

«Согласна по всем пунктам, и все же…»

«Подожди немного», – посоветовал Стивен. «Скоро привыкнешь и почувствуешь себя как дома».

Хлои жалела, что бабушка не увидит ее жилище. Хлои была уверена, что она бы ей гордилась. И не стала бы долго ждать, чтобы разогреть новенькую духовку и испечь праздничный пирог.

Но бабушка умерла два года назад, через десять месяцев после того, как дедушка погиб в автокатастрофе. Было бы романтично думать, что она умерла от горя, но на деле ее забрал прозаичный инфаркт.

Еще Хлои думала о Даниэль. Сразу после школы та уехала в Бостон. Там была прерванная беременность, пара арестов и еще больше увольнений. Все это в итоге заставило ее сестру вернуться в Пайнкрест несколько лет назад.

Хлои тем временем закончила университет в Филадельфии, встретила Стивена и начала карьеру в надежде однажды стать агентом ФБР. Ей оставалось закончить несколько курсов, но переезд прошел гладко. Балтимор был всего в получасе езды на запад, и благодаря ее заслугам Хлои перевели на новое место без заминок.

Звезды сошлись таким чудесным образом, что Стивен тоже получил работу в Пайнкресте. Сколько бы Хлои не шутила о возвращении в родное болотце, что-то внутри нее всегда знало, что однажды она снова окажется здесь, пусть даже на несколько лет. У нее было странное чувство, что она должна почтить память бабушки с дедушкой – в детстве ей не терпелось сбежать из этого городка, и она подозревала, что стариков это обижало.