Тайна Ундины - Мэрилин Мерлин

Никогда не забуду лицо Кэри! Глаза впились в Ундину и излучали всепоглощающую ненависть. Она скрючила пальцы и выглядела безобразно. Так безобразно, как могут выглядеть лишь ненависть и безумие.

Все произошло очень быстро. Мне не удалось ее удержать. Подобно снаряду она устремилась на Ундину. Железной хваткой вцепилась в плечи девушки и толкнула ее. Ундина рухнула на пол и ударилась головой о край одного из столов со свечами.

Кэри выбежала из комнаты.

И тут я увидела пламя, которое с невероятной быстротой распространялось по гробу. При падении Ундины одна из свечей упала в гроб!

Я содрала тяжелые гардины с окна, с шумом они упали на пол. Я набросила тяжелую ткань на гроб, и пламя погасло от нехватки воздуха. Комната мгновенно наполнилась едким дымом. Мне показалось также, что я ощущаю запах сгоревшего мяса, но сказала сама себе, что мне это кажется.

Галл Хаус мне не понравился с первого взгляда. День был серым, все побережье окутывал холодный, влажный туман. Мой красный «Фиат» с зажженными фарами полз по шоссе, медленно преодолевая милю за милей. К счастью, машин на трассе было немного.

Неожиданно с океана подул ветер, туман слегка рассеялся. Наверху, прямо перед собой, я увидела Галл Хаус и машинально нажала на тормоз.

Дом был покрашен в цвет окружающих его скал. Он примостился на одной из них и был похож на огромную неуклюжую птицу, расправившую крылья, чтобы взлететь. Более уродливое строение трудно было себе представить. Мне стало как-то не по себе. Озябшая и несчастная, я пожалела, что приняла приглашение Кэри.

Узкая дорога вела наверх скалы. Я села в машину и осторожно поехала туда, туман опять сгустился.

Я припарковала машину на площадке перед домом, поднялась по широкой лестнице к входной двери и нажала на кнопку звонка. Ожидая, пока мне откроют, я гадала, насколько изменилась Кэри за прошедшее время. Мы виделись с ней в последний раз шесть лет назад.

Дверь бесшумно распахнулась, и на меня уставилась пара холодных серых глаз. Они принадлежали очень высокой женщине, одетой в черное платье с филигранной брошью на воротнике.

Эта брошь была единственной привлекательной деталью во всем ее облике. Женщина показалась мне до странности знакомой, хотя совершенно точно я никогда в жизни ее не видела. Ей было лет пятьдесят. Ее жидкие каштановые волосы были строго зачесаны назад, косметикой она не пользовалась.

– Меня зовут Маргарет Коннорс, – представилась я. – Миссис Джастис ждет меня.

Женщина отступила назад и попросила меня войти.

– Подождите в Солнечной комнате! – произнесла она. – Я доложу миссис Джастис, что вы приехали.

Она прошла к одной из дверей холла, открыла ее и пропустила меня вперед. Я невольно вскрикнула от восторга. Комната была великолепна! Две ее стены состояли полностью из толстого стекла, и даже в этот пасмурный день отсюда открывался изумительный вид.

Потрясенная, я опустилась в кресло. И чего я так расстроилась по пути сюда? Я же чудесно проведу время, отдохну неделю в обществе любимой подруги! А это как раз то, что мне сейчас так необходимо. Может быть, мои душевные раны наконец затянутся. Возможно, мне удастся забыть…

Кто-то выкрикнул мое имя. Я подняла голову и увидела Кэри Джастис – она бежала вниз по лестнице мне навстречу. На ней был зелено-голубой домашний костюм, рассеянный свет, льющийся через окна, подчеркивал красоту ее волос цвета шампанского.

Кэри была все так же красива. Я думала, что она будет выглядеть старше, но она стала только чуть бледнее и стройнее, немного меланхоличнее, но это делало ее еще привлекательней. Кэри обняла меня, и я испытала то счастье, которое охватывает человека, встретившего друга после долгой разлуки.

– Ты прекрасно выглядишь, Мэгги! – воскликнула она.

Это было, конечно, не совсем так. Я похудела за последние недели, лицо осунулось, на нем появились морщины, которых я раньше не замечала.

– Но и ты не стала матроной! – улыбнулась я.

– Майкл хочет, чтобы его жена всегда выглядела хорошо. Мэгги, миссис Бенсон сейчас покажет тебе твою комнату. Ты можешь немного освежиться, а затем мы перекусим на террасе!

Я хотела было возразить, что на террасе будет слишком холодно, но тут комнату осветило яркое солнце. Туман рассеялся, и картина мгновенно изменилась. Передо мной открылся великолепный пейзаж, и я впервые за долгие месяцы ощутила потребность рисовать.

Кэри рассмеялась, увидев мое удивленно лицо:

– Здесь часто так! Но так же внезапно туман может и вернуться.

К сожалению, гостевая комната соответствовала, скорее, моему первому впечатлению от Галл Хауса. Мебель была тяжелой и темной, через узкие, как щели, окна внутрь попадало мало света. Настроение мое вновь ухудшилось. Миссис Бенсон попрощалась со мной коротким кивком головы.

Я села на кровать, достала из сумки письмо Кэри и прочитала его еще раз. В нем она приглашала меня провести пару недель в Галл Хаусе, который они купили сразу после возвращения из Европы. Она непременно хотела меня видеть. «Ты нужна мне, Мэгги», – написала она.

Это предложение я подчеркнула красным. Я долго думала над его значением. Насколько я помнила, Кэри никогда ни в ком не нуждалась.

Мы были знакомы с детства, ходили в одну школу и проводили вместе каникулы. Я всегда находилась в ее тени. Она была красива, умна, обаятельна, слегка капризна, белокура и светлокожа. А вот я… Ну, я была, вероятно, совершенно обычным ребенком – невысокой, темноволосой, стеснительной и казалась рядом с сияющей Кэри замкнутой. Пара мальчиков, начавших было ухаживать за мной, переметнулись к Кэри. Я хотя и переживала, но, в принципе, эти ухажеры не имели для меня особого значения. И я была достаточно умна, чтобы понять, почему они предпочли Кэри.

Прошли годы. В девятнадцать лет Кэри ушла из колледжа и вышла замуж за Майкла Джастиса, адвоката, старше ее на пятнадцать лет. До последнего времени они жили в Европе, где Майкл работал в какой-то международной компании.

Я окончила университет в Чикаго и перебралась в Лос-Анджелес. С детства я мечтала стать художницей, и в то время всерьез занялась живописью. Сначала дела у меня не ладились. Но затем произошло невероятное. Владелец одной из известных галерей обратил внимание на мои картины и устроил мне выставку. Успех нельзя было назвать ошеломительным, но появилось несколько позитивных откликов в прессе, я продала пару картин и завязала несколько интересных знакомств.

А потом я влюбилась.

Его звали Эван Дюресс, он был искусствоведом и критиком, обладал привлекательной внешностью, был обаятельным, остроумным, богемным и… женатым. Наша связь длилась два года, а затем неожиданно и резко прекратилась. Эван вернулся к жене.