"Штурмфогель" без свастики - Евгений Федоровский

ПРОЛОГ

По кремнистой дороге Кастилии шел военный грузовик с германскими летчиками. Они возвращались из Валенсии, где проводили краткосрочный отпуск. Бодрые, загорелые, молодые, они орали «Милую пташку» и неохотно прервали песню, когда увидели на дороге молодого человека с поднятой рукой. Шофер затормозил. У парня была типичная физиономия северянина — белобрысый, светлоглазый, с конопушками на тонком, прямом носу. Он был одет в полувоенный френч, солдатские брюки. За спиной болтался ранец из рыжей телячьей шкуры, какие носят баварские горные стрелки.

Узнав соотечественника, летчики ухватили его за руки и легко втянули к себе в кузов. Оказалось, молодой человек ехал в ту же часть к Мельдерсу [1], куда направлялись и летчики.

Дымящийся от зноя аэродром был почти пуст. Истребители ушли на задание. Солдаты-марокканцы из аэродромной охраны на раскаленных камнях пекли просяные лепешки и лениво отгоняли больших зеленых мух. Чуть поодаль у бочек с водой толпились техники. Они охлаждали воду, бросая в бочку заиндевелые баллоны со сжатым воздухом. Если кто-нибудь опускался в воду, то сразу выскакивал, будто ошпаренный кипятком.

Новичок подошел к длинному морщинистому механику, который отчаянно растирал полотенцем рыжую грудь. Механику было лет под сорок. Чем-то он напоминал Жана Габена, уже завоевывающего славу на экранах Европы.

Очевидно, новичок заинтересовал механика.

- Примите душ, вода холодная, как в Шпрее, — посоветовал он. — Вы сразу почувствуете себя ангелом.

Новичок покачал головой.

- Вы к нам?

- Да. Направлен после школы Лилиенталя.

- О, туда попадал далеко не каждый! — Механик присвистнул и оценивающе оглядел молодого человека. — Я знал кое-кого из школы Лилиенталя: все сынки богатых папаш, что с толстыми кошельками.

- Мои родители погибли на пароходе «Витторио», когда плыли в Америку.

- В двадцать восьмом?

- Вы слышали о катастрофе?

- Как же! Об этом писали все газеты. Они были коммивояжеры?

- Нет. Искатели счастья.

Механик помолчал, думая о чем-то своем, а потом глуховато проговорил:

- Тогда многие искали счастья…

Механик подал жилистую руку:

- Меня зовут Карл Гехорсман…

- Пауль Пихт.

- Вы были у Коссовски?

- Я только что приехал.

- Начальник секретной службы. Когда нет командира, то заменяет его. Вон его палатка…

Подойдя к пятнистой камуфлированной палатке, молодой человек откинул полог и вытянулся перед рослым, средних лет капитаном, у которого вдоль виска до скулы алел глубокий шрам. Коссовски изнывал от жары, его тонкая бязевая рубашка потемнела от пота.

Парень положил на раскладной столик свои документы и спросил:

- Надо полагать, вам обо мне сообщили?

Коссовски промолчал. Он долго рассматривал документы и наконец откинулся на спинку стула. Его зеленоватые, глубоко посаженные глаза впились в лицо прибывшего:

- Рекомендации у вас веские… Но почему вы захотели попасть именно в Испанию?

- Хочется узнать, на что я способен, господин Коссовски.

- Понимаю. А вот как вы в семнадцать лет научились летать на боевых самолетах, не понимаю.

- Когда у вас в кармане ни пфеннига, и никого не осталось дома, и вы в какой-то дыре в Швеции…

- Там вы стали личным механиком генерала Удета?

- Да. Он и ввел меня в школу Лилиенталя.

- Почему же вы не остались с Удетом?

- Хочу заработать офицерское звание на фронте!

- Прекрасный ответ, — суховато проговорил Коссовски.

Он снова уткнулся в документы. Повертел в руках диплом об окончании летной школы. Он не привык доверять первому впечатлению.

- Двадцать два года… — в раздумье проговорил он и вдруг резко опустил руку с дипломом на столик, отчего тот жалобно пискнул. — Идите. Я подумаю о вашем назначении.

Коссовски встал, пропустил новичка вперед и тоже вышел из палатки. На аэродром возвращались истребители. Они показались из-за невысоких холмов. Шли вразброд. Двукрылые «хейнкели», похожие на майских жуков. Разгоняясь на планировании, они заходили на посадку и, приземляясь, делали «козла» [2].

- Пилоты измотаны боем, — проговорил новичок.

- Такое и вам предстоит, — усмехнулся Коссовски.

- Благодарю вас, господин Коссовски. Ни о чем так не мечтаю, как побывать в настоящем деле.

Один из истребителей с дымящимся мотором косо промчался по аэродрому, сбил крылом пустую бочку из-под бензина, развернулся, взвихрив пыль, и замер. Техники бросились к самолету. Пилот поднял на лоб разбитые очки, расстегнул привязные ремни, попытался встать, но не смог.

Гехореман, растолкав остальных, вытащил его из кабины:

- Опять вы лезли в самое пекло!

- Красные ощипали меня, как гуся, — вяло пробормотал пилот, стягивая шлем с большой мокрой головы.

Толпа окружила его, но, когда подошел Коссовски, техники расступились.

- Что случилось, Альберт? — спросил Коссовски.

- У красных тоже появились бипланы. Мы сначала думали, что это макаронники на своих «фиатах», а это были республиканцы. Хватились, но поздно. Задали они нам головомойку. Едва ноги унесли.

- Вы родились в сорочке, — проговорил новичок, рассматривая пробоины.

Летчик оглянулся и вдруг раскинул руки:

- Пауль! Глазам своим не верю! Откуда ты?

Новичок и пилот стиснули друг друга в объятиях.

- Вы знакомы, Альберт? — удивился Коссовски.

- Еще со Швеции, Зигфрид! — ответил летчик радостно. — Дети рейха собираются вместе!..

В марте 1939 года была решена судьба Испанской республики. На Пиренеях воцарился Франко. Все приличные люди разъехались по курортам. Модным считалось Средиземное море. О политике уже не говорили. Политика приелась. Фашисты? Геринг на яхте плывет по Рейну. Гейдрих фехтует в Антверпене. Гиммлер собирает астрологов… Светские люди. Тишина. Душно. Респектабельная Европа купалась, томилась, лелеяла равновесие.