Вашингтонский узел. Время испытаний - Александр Афанасьев

Отцы поели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина…

Именно в наше время демократия из формы государственного устройства возвысилась как бы в универсальный принцип человеческого существования, почти в культ

В страну прошлого билеты не продаются

– Кофе хотите?

– Нет, спасибо…

Кофе – один из приёмов. Когда человек что-то пьёт, ест или курит сигарету – он расслабляется, и его мозг получает дозу эндорфина – гормона счастья. Такого человека проще вывести на доверительную беседу и, в конце концов, расколоть.

Но я-то прошёл школу разведки ВМФ в Аннаполисе, и даже проходил подготовку по программе ЦРУ на их чёртовой Ферме. Так что кое-что в допросах я понимаю.

– Может, воды?

Вот, идиоты…

– И воды не надо.

Этих уродов, что намерены со мной «побеседовать» – двое. Один здоровый, с лишним весом – скорее всего, забойщик. Второй, который немного интеллигентнее по виду – писатель, он оформляет дела и пишет рапорты для начальства. Такое вот разделение труда, как в ГУЛАГе.

Откуда я знаю про ГУЛАГ? Читал Солженицына, откуда же ещё мне это знать. В языковой школе в Монтерее нам задавали читать русскую литературу, и я полюбил читать русских диссидентов – Солженицына, Даниэля, Шаламова. К сожалению, в современной Америке я вижу всё больше знакомого по этим книгам – признаков существования в стране тоталитарного государства.

Откуда оно взялось? Ответ на этот вопрос у меня так же есть. Есть теория немецкого философа Ханны Арендт, германо-американского исследователя тоталитаризма. Теория обратного удара. Она заключается в том, что колониальные или квазиколониальные режимы, осваивая силовые методы управления в колониях – почти неизбежно рано или поздно начинают применять эти же методы управления в метрополии к своим собственным гражданам. В начале века Адольф Гитлер изучал британские методы управления. Германия не была колониальной страной, но отчаянно мечтала ею стать – и именно из чужих колониальных практик Гитлер почерпнул и творчески развил наиболее отвратительные методики нацизма, такие как расовые и этнические чистки, пропаганда, двойная правда, разделение людей на первый и второй сорт. Думаю, гитлеризм не был бы столь страшен, если бы Германия была колониальной страной и знала не только парадную сторону – но и изнанку колониализма. И простые немцы, и их вожди были бы куда осторожнее. Но Германия не была колониальной страной и знала только парадную сторону колониализма – в виде глобуса, четверть территории которого были помечены алым цветом. И оттого – Германия в 30-е годы была преступно романтична.

А теперь этот путь повторяли Соединённые Штаты. Если вторжение в Афганистан ещё можно как-то оправдать интересами национальной безопасности, поимкой Осамы бен Ладена – то вторжение в Ирак нельзя оправдать и нельзя никак объяснить ничем, кроме той же преступной романтичности. Джордж Буш прочитал книгу советского диссидента Натана Щаранского и решил, что он и в самом деле сможет изменить мир, сделать его лучше – если свергнет Саддама. Ничем иным, кроме искренней веры в будущее всего мира и в роль Америки как проводника свободы и освободителя от тирании – это вторжение нельзя было объяснить. Но разве плохо освобождать от тирании угнетённые народы? Да, если в сухом остатке – пять тысяч убитых только военнослужащих, не считая контрактников и гражданских, пятьдесят тысяч раненых и искалеченных, более триллиона долларов расходов – и в конце ноль. Даже хуже ноля, потому что в пассиве у нас – испорченные отношения с Европой (охлаждение началось именно тогда), Холодная война с Россией, двадцать три триллиона долларов государственного долга без малейших шансов отдать – и продолжающиеся расходы на Ирак. Мы ведь до сих пор там присутствуем. Малыми силами, конечно – в основном советники, спецназ, авиация. Но мы уже почти двадцать лет не можем стабилизировать там режим, и по-прежнему платим дань, деньгами, людьми, бомбами…

И, кроме того – ведя эту долгую и страшную войну – мы и сами сильно изменились. До всего этого невозможно было себе представить тотальную слежку ФБР за гражданами, обыски перед посадкой в самолёт, беспредел полиции, разрешение федеральным органам использовать беспилотники в рамках программы наблюдений – причём не в рамках какого-то конкретного уголовного расследования и не против какого-то конкретного человека – а вообще. И даже без уведомления атторнея штата. Те дроны, которые мы использовали против Аль-Каиды – теперь висят над нашими головами, и я не уверен, что на них нет ракет.

Возможно, уже есть. Тем более, с 2011 года с ликвидации Аль-Авлаки в Йемене [1] – стало возможным использовать смертельную силу против граждан США без попытки его задержать и в рамках внесудебных процедур. В общем, никто и ничто не мешает начать наносить ракетные удары уже на территории США, тем более что сверхмалые бомбы и ракеты, предназначенные для уничтожения только одного человека с минимальным побочным ущербом – уже есть.

А если что-то технически может быть применено – рано или поздно оно будет применено. Это уже не Арендт. Это мой собственный жизненный опыт…

– Мистер Миллер?

– Да, да. Извините, я немного задумался.

– Ничего страшного.

…

– Мы должны провести стандартную проверку, мистер Миллер. Вы понимаете, о чем идёт речь?

– Я уже проходил стандартную проверку при поступлении на госслужбу.

– Верно, мистер Миллер, но это было давно. Кроме того, вы несколько лет не работали на дядю Сэма.

– Уверяю, в Стэнфорде проверяют ещё серьёзнее. Там заботятся о репутации университета. Репутация – нынче это всё, не так ли?

Вежливая улыбка. Говорит все время писатель. Забойщик молчит.

– Мы понимаем, мистер Миллер, но тем не менее. В Стэнфорде вряд ли будут интересоваться вашей личной жизнью. А вот нам нужно узнать кое-какие детали. Например, детали ваших отношений с мисс…

Писатель заглядывает в папку.

– Мисс Никитиной. Я правильно произношу её фамилию?

– А это-то тут при чем?

– Вы были сотрудником ЦРУ на тот момент, верно?

– Ошибаетесь. Я был в то время сотрудником некоммерческой организации, мы занимались демократизацией постсоветского пространства.