Разведка боем - Андрей Воронин Страница 10

Белый кивнул. Не раз был свидетелем таких поползновений, и они в самом деле плохо заканчивались.

– Зависть сжирает людей хуже рака. Там, в лесу, верховодят двое. Заложили они с потрохами хороших ребят. Менты ухватились за конец – я тоже залетел. Потом на Татарина вышли.

Столько неприятностей из-за этих гнид… Но ты ведь знаешь, предателей не терпит никто, даже менты. Пользуются их услугами, а потом… Я еще был под следствием, а все уже выяснил.

– Татарин обещал, что я помогу?

– Татарин ничего за тебя не обещал. Просто дал адресок. Не думаю, что ты сильно его обидишь, если откажешься. Сильный человек знает пределы своих интересов и своих возможностей.

– Сколько положили на это дело?

– Тридцать штук, – приоткрыв кейс, гость продемонстрировал несколько перехваченных резинкой пачек «зеленых». – Там не лохи, поэтому попотеть придется. Это минус. Есть зато важный плюс: никто о них не заплачет. С ментами наши друзья здорово разошлись. Ожидали любви до гроба, а получили-то всего по тридцать Серебреников.

– Остальные какого хрена за ним в тайгу пошли?

– Не знаю, надолго ли. Во всяком случае, пока они в одной команде.

– Какой аванс? – как бы между прочим осведомился Белый.

– Смотря кому. Тебе бы я десять штук отсчитал, у тебя серьезная фирма.

…Белый заново припомнил каждое слово, каждый скупой жест. Неужели он попался на подставу? Наводил ведь справки в Хабаровске – история такая действительно приключилась.

И не предъявишь заказчику претензий. Предупреждал ведь он, что ребята в лесу не подарок. Но к таким жестоким потерям Белый не был готов. Может, предупредили их – сейчас ведь в лесу у каждого по сотовому, что у зайца, что у волка.

Противник отступил, унося с собой раненых и убитых. В отряде изгоев никто не спешил оставлять позиции. Даже Витек с перевязанной наспех раной пересилил себя и подполз к остальным. Все внимательно всматривались в чащу, пронизанную потоками солнечного света. Над головой раздалось первое после перерыва чириканье – в отличие от людей, у птиц короткая память.

После получаса тишины заговорили.

– Ну как вам? – бодро поинтересовался Семен.

Можно было подумать, что он, наконец, сагитировал всех на утреннюю зарядку и теперь интересуется самочувствием.

– По крайней мере голова не гудит и похмелиться не тянет, – откликнулся Тарас.

– И тебя зацепило? – Бубен разглядел кровь на ноге соседа.

В отличие от Витька, бывший замкомполка не стал поднимать шум и только теперь неохотно признал факт. Кость, похоже, не задело, но пуля засела в мясе.

– Давай, Барсик, не мешкай, – время командовать для Самойленко заканчивалось, и тон уже не был приказным.

Капитан ВВС выполнял функции доктора. Он закупал при случае нужные лекарства, давал рекомендации при головной боли и сухом кашле.

Предупреждал, чтобы берегли зубы, – тут он ничем не сможет помочь.

Теперь Семен, пригибаясь, отошел к рюкзакам.

Достал одноразовый шприц, упаковку с ампулами, бинт, ланцет и некоторые другие принадлежности.

Лезвие продезинфицировал в спирте, а Тарас тем временем приспустил штаны до колен. За липким пятном крови плохо просматривалось входное отверстие.

– Что ты мне колоть собираешься?

– Обезболивающее.

– Да ну на хер. Давай режь.

– Дергаться будешь. Никакой силой воли рефлекса не перебить.

– Режь говорю. Антибиотика потом впаяешь и хватит.

– Ударную дозу, – кивнул Семен, стирая с кожи красное пятно перед тем как сделать надрез.

Замкомполка скрипнул зубами, потом вдруг тихо засмеялся. Людям со слабыми нервами смех этот показался бы жутковатым. Смеяться, когда режут по живому… Может, не зря держали Тараса в психушке? Да и странные номера он откалывал иногда в отряде.

Семен достал пинцетом окровавленную пулю, с уважением к смертоносному свинцу положил на мох. Потом взялся зашивать глубокий надрез. Никто не стоял над душой, не проявлял неуместного любопытства. Забот у людей хватало.

Без лишних прений решили немедленно сниматься с места. Недавний «совет стаи» по поводу гостя в потертых джинсах теперь потерял значение. Никто не спешил брататься с Глебом. Но человек достойно проявил себя в минуту опасности – это стоило всего дороже. Больше его не связывали и не пытались отобрать оружие.

– Понадобятся носилки, – заметил Бубнов.

– Никаких носилок, – проворчал Тарас, которому «доктор» уже вкатывал антибиотик. – Два костыля – и я быстрее вашего пойду.

– Только без геройства. Через десять шагов у тебя шов разойдется.

– Ни хрена. Сейчас он мне шину наложит – и все дела.

Ильяс отправился с топором подобрать подходящие ветки, соорудить из них подобие костылей – пусть не слишком презентабельных, но обязательно удобных. Остальные собирали раскиданную по лагерю мелочевку – посуду, выстиранные носки, Семенов спальник, Витькову шапку с козырьком.

Утренний гость Глеб и молчаливый Ди Каприо продолжали следить за подступами к лагерю. Потом тронулись следом за остальными, то и дело оглядываясь назад. Все, кроме Тарасова, чьи руки были заняты костылями, держали палец на спусковом крючке – не верили, что сегодняшние неприятности закончились.

Решено было двигаться кратчайшим путем к реке. Соорудить плот и спуститься по течению на север. Так быстрее всего. Маршрут, конечно, предсказуемый – это плохо. Но на реке их не застигнут врасплох, как могли бы застигнуть в лагере, если б проявили большую сноровку.

Плот, правда, можно разнести с берега одним точным выстрелом из подствольного гранатомета.

Но вряд ли для них приготовили легкую смерть, большую часть захотят взять живьем. И вот это будет трудно сделать на просторах великой сибирской реки.

* * *

До берега добрались благополучно. Никто не верил, что Тарасов осилит весь путь. Боль, потеря крови, слишком мягкая, пружинистая почва, от которой не так-то легко оттолкнуться самопальным костылем. Но ранение удивительным образом стало для Тараса допингом. Не сбавляя темпа, он резво двигался вперед. Только бледное лицо и бисеринки пота выдавали напряжение.

Если б тормозил, задерживал остальных, его бы без лишних разговоров уложили на носилки.

При всем своем диком нраве он был бы вынужден подчиниться второй заповеди: ведь его прихоть начала бы угрожать остальным и задевать тем самым их законные интересы.

Тарасов, однако, успевал – сказалось и то, что остальные тянули рюкзаки. Никто с ним не сюсюкал, не переспрашивал о самочувствии, не предлагал помощь. В отряде имелась еще одна заповедь, ее приняли четвертой по счету: «Предлагай один раз». Это касалось всего: помощи, ценных идей, еды или выпивки.