Секретный модуль - Валерий Рощин Страница 11

– Попробуешь ползти, слегка повернувшись на бок. Так проще, усек?

– Так точно…

Пора решить главный вопрос. Дело в том, что торпедные аппараты и аварийно-спасательные люки центрального или кормового отсеков имеют лишь одно общее назначение – возможность использовать их как шлюзовые камеры. Зато отличий хоть отбавляй, и одно из главных заключается в том, что последние подводники, уходящие через люк, выполняют шлюзование самостоятельно: закрывают или открывают его крышки, заполняют водой или осушают, выравнивают давление… А управление торпедными аппаратами производится исключительно из торпедного отсека. Отсюда вытекает интересная особенность: последний моряк, покидающий субмарину через трубу аппарата, прежде обязан затопить носовой отсек и выровнять его давление с внешним и только после этого открыть обе крышки.

Оборачиваюсь к Устюжанину:

– Кто останется?

– Я, конечно! – искренне удивляется он вопросу.

– Это почему же?

– Ты же по плану работаешь снаружи. А я тут…

– Хорошо, – соглашаюсь, отлично понимая, что старый товарищ не уступает мне ни в знаниях, ни в опыте, ни в силе желания поскорее завершить спасательную операцию.

Мы меняем матросам аппараты (старых может не хватить на вторую попытку), запихиваем нашего «героя» первым в сухую левую трубу и дожидаемся, пока он не упрется головой в переднюю крышку.

– Дополз? – нависаю над отверстием.

– Так точно! Дальше некуда.

– Ну, слава богу…

* * *

Нервотрепка закончилась нашей победой. Неторопливо отсчитывая мусинги и часто выполняя «площадки», мы поднимаемся на поверхность. В последней партии нас девять человек. Два матросика, возвращавшихся в носовой отсек из-за неудачной попытки покинуть лодку, офицер с мичманом, замыкавшие выход через торпедные аппараты, Устюжанин с напарником, пара пловцов Жук– Савченко и я.

Всплываем неподалеку от аварийного буя.

Все подводники давно подобраны с поверхности и размещены на спасательных плотах и «Гагаре». Заметив наше появление, оранжевый катерок бойко подруливает; экипаж принимает на борт последних потерпевших бедствие.

– Чего так долго, командир? – помогает забраться на высокий борт Толя Степанов.

– Паренька одного учили ползать по-пластунски.

– Ясно, – смеется он.

– У вас как?

– Нормально. Все подняты; раненых и обмороженных нет. Связь со спасательным судном установлена, обещают через четверть часа подойти.

Оглядываю горизонт. Точно – пока мы ползали по узкой трубе, нещадно дымившее на горизонте судно успело преодолеть два десятка миль. Ну и славно, а то спасенные нами морячки изрядно промерзли за время подъема – все-таки их штатные гидрокомбинезоны не сравнить с нашими…

С борта подошедшего судна опускают трап. Мы швартуем свою маломерную эскадру и помогаем взобраться по ступеням тем, кто еще недавно страстно мечтал увидеть солнце и вдохнуть прохладный свежий воздух. После поднимаемся на палубу сами.

– Товарищи пловцы! – кричит с мостика рубки капитан спасательного судна. – Кто из вас Евгений Арнольдович Черенков?

Стягивая с плеч лямки тяжелого ребризера, нехотя откликаюсь:

– Ну, я…

– Прошу подняться в рубку – с вами желает говорить командующий Северного флота.

О как! С чего бы такое внимание? Оставшись в одном гидрокомбинезоне, поднимаюсь по трапу, принимаю трубку и представляюсь:

– Капитан второго ранга Черенков.

И вдруг слышу знакомый голос.

– Привет, Евгений. Как прошли учения?

– Нормально. Задачу по спасению части экипажа аварийной подлодки выполнили…

Да, все происходившее сегодня в акватории Белого моря было плановыми учениями Северного флота. К счастью, на борту подводной лодки проекта 877 «Палтус» катастроф не случалось. Экипаж аккуратно положил ее на дно в заданном районе и выпустил аварийный буй. Получив сигнал бедствия, командование отправило несколько самолетов на поиски. Те обнаружили буй и установили точные координаты. Далее наступила наша очередь.

– Молодцы. Потерь нет?

– Все живы и здоровы.

Я насторожен, ибо разговариваю со своим шефом – генерал-лейтенантом ФСБ Горчаковым. Он у нас большой затейник и гигант мысли – не успеешь разобраться с одним заданием, как тебе в красках описывают суть следующего. Звонок же от имени командующего Северным флотом нисколько не удивляет – Сергей Сергеевич Горчаков вхож в кабинеты любых министерств, штабов, главкоматов и управлений.

– Ну и славно, – говорит он загадочным голосом. – А теперь подготовь четыре пары своих ребят для дальней командировки.

– И куда же? – вздыхаю, поражаясь своей интуиции.

– На восток. О подробностях при встрече…

Резкий тон означает нежелание босса говорить на данную тему. Ладно – не буду.

Нет, на самом деле мой шеф интеллигент до мозга костей. Во-первых, скромен. Во-вторых, не разучился сомневаться в своих мыслях, убеждениях, поступках; а ведь поговаривают, сомнение – неотъемлемый признак русского интеллигента. Наконец, в-третьих, он хорошо образован и воспитан, хотя иногда и покрикивает на нас.

– Учения пошли ребятам на пользу? – переводит он беседу в другое русло. Причем это русло для него – сухопутного генерала – такое же мутное, как для меня контрразведывательные операции возглавляемого им департамента.

– Для молодых подводников эти учения – бесценный опыт. Для нас – обычная работа.

– Черенков, ты в зеркало давно смотрел?

Ага, знаю я твои приколы.

– Утром заглядывал. Звезды во лбу и нимба над затылком не видел.

– А чего ж тогда звездишь?

– Правду говорю. Лучше бы отдохнуть дали парням. Не успели вернуться с архипелага Франца Иосифа, и снова на север – задницы морозить…

Он знает, что я прав, поэтому некоторое время молчит. Потом картинно возмущается:

– Неужели ты ничего не вынес из прошедших учений?

Я шумно втягиваю носом, делаю ехидное лицо и выдыхаю:

– Конечно, вынес! Лучше перебдеть, чем лишний труп на совести. Правильно?

– Ну-ка переведи на русский.

– Подлодки – на металлолом, личный состав – в дворники…

Горчаков тихо икнул и отключился…

Хорошо, что разговор закончился так. Обычно в ответ на мои шуточки шеф посылает в розовую даль и желает много других непечатных радостей жизни.

Защелкиваю трубку на аппарате спутниковой связи и топаю вниз – пора переодеться, привести себя в порядок, подкрепиться и отдохнуть. Учения учениями, а выкладываться все равно приходится по полной.