Шестерки сатаны - Леонид Влодавец Страница 11

Судя по моим часам, экзекуция, учиненная мне в кабинете Чудом-юдом, продолжалась менее часа, включая «тайм-аут», когда папаша над чем-то размышлял минут десять, а я пытался прикинуть, в чем же, собственно, мог напортачить. Так или иначе, но меня не было минут сорок пять. За этот относительно короткий промежуток времени милые дамы пришли в очень веселое расположение духа, поскольку успели высосать на троих поллитровку экологически чистого напитка производства завода «Кристалл». Пожалуй, даже мужская тройка не успела бы сделать это так быстро, хотя бы из эстетических соображений, поскольку в культурной пьянке главное — это общение, а зю-зю само придет.

Милые дамы сидели за кухонным столиком, на котором, помимо опустевшей бутылки, стояла еще одна такая же, по-видимому, тоже обреченная на заклание. В сервировке женское начало почти не просматривалось. Девушки употребили стопки калибром 75 миллилитров (у нас с Викой в хозяйстве были рюмашки и гораздо меньшего объема), то есть, даже с учетом некоторого недолива, могли поконать бутылку максимум тремя тостами. На подготовку закуси молодицы много времени не потратили. Покромсали на ломтики черкизовскую салями из нашего холодильника и какое-то копченое сало (у нас в холодильнике такого не было), вскрыли упаковку с красной рыбкой (тоже с собой принесли), банку шпрот (по-моему, из наших запасов) и банку маринованных огурчиков иностранного производства. Даже салата никакого делать не стали. Хлеб, правда, нарезали — «чебаковскими» ломтями в два пальца толщиной. Колбасу, сало и хлеб свалили на общее блюдо, а все остальное брали вилками прямо из фабричной упаковки. Честное слово, ежели бы ко мне в гости пришли, допустим, Лосенок с Игорем Чебаковым, то мы бы наверняка приготовили стол культурнее. Хотя и Вика, и Зина при желании могли бы сделать это вполне прилично. Кстати замечу, что Вика в отличие от чистокровной Ленки готовила прекрасно. Вероятно, она унаследовала это от Танечки Кармелюк, готовку которой я сподобился попробовать некогда на даче цыгана Бахмаченко.

Лариса оказалась миловидной шатенкой, немного постарше Зинки, но постройнее. Улыбка у нее оказалась очень симпатичная, хотя зубки были уже фарфоровые. Радовали глаз кудряшечки, которые у нее сами по себе завивались, без всякой химии и прочего инструмента. Конечно, она выглядела намного элегантнее и женственнее, чем Вика с ее короткой стрижкой и заметной мускулатурой на руках. В трезвом виде Лара, конечно, смотрелась бы намного интеллигентней — мне так казалось по крайней мере, — но и в подпитии отталкивающих чувств не вызывала.

Печальная песнь о товарище с золотыми погонами и светлым орденом на груди, повстречавшемся лирической героине на ее жизненном пути, закончилась довольно быстро. Потому что певицы заметили мое присутствие. Я, правда, ни погон, ни ордена не имел, к тому же пребывал в паршивейшем настроении, которое Вика, даже будучи в сильно пьяном виде, могла определить безошибочно, но все-таки являлся мужиком, а следовательно, мог внести какую-то новую струю (не поймите буквально!) в это алкогольное мероприятие.

— Та-ак! — воскликнула Зинуля. — Те же и Баринов. А где отец?

— У себя, — ответил я устало. — Сказал, чтоб его не ждали, у него проблемы накатили. Срочные дела.

— Жаль, — вздохнула Лариса.

— Вот это, Димуля, — поглаживая Ларису по кудряшкам, довольно твердым языком произнесла Вика, — наша восходящая звезда! Лариса Григорьевна! Героиня сегодняшнего дня! Ее бюст отольют из бронзы, если не успеют в этом столетии, то в будущем — наверняка.

— Только бюст? — Лариса уморительно хлопнула ресницами, как маленькая девочка, хотя в том, что ей за тридцатник, я был уверен. При этом она сделала весьма игривое движение, подхватив себя под груди — совсем не девчоночьего калибра, минимум четвертый номер! — мол, бюст я понимаю в узком смысле слова.

— Почему? Не только бюст, — невозмутимо свинчивая пробку с бутылки, сказала Вика. — Еще ее нужно высечь на мраморной доске!

— Ой, не надо! — Теперь Лариса ухватила себя за попку, как бы прикрывая ее от грядущего сечения. — Это больно, а я не мазохистка.

Зинка поставила мне стопарь все того же калибра, Вика набулькала его до краев. Водка, должно быть, еще не простояла на столе после того, как ее вынули из холодильника, и прогреться не успела. Мне подумалось, что нажраться самое оно. Тогда не придется всю ночь ворочаться и мучить мозги бесплодными мыслями о том, как именно я насвинячил Чуду-юду, когда поперся консультировать Варана. Тем более что ни Варана, ни Бето с того света не вернешь. Разве только удастся «Black Box» раскочегарить… Но на это надежда была плохая. Уже около года прошло с тех пор, как «черный ящик» прибыл в Москву и был спрятан где-то в таинственных недрах ЦТМО, но, судя по всему, не фурычил. Я пару раз как бы невзначай поинтересовался у отца, как, мол, та фигулина поживает, которую я у Ахмад-хана выдернул, но Чудо-юдо только хмыкал. «Изучаем…» — и давал понять, что теперь это меня не касается. Точно так же он помалкивал и о том, продвинулось ли вперед изучение перстней Аль-Мохадов. Ежу было ясно, что после смерти Васи Лопухина это дело тоже застряло. И поточное производство «Зомби-7» в мировом масштабе отчего-то не запускалось. Нет, точно, «какая-то есть в царстве Датском гниль»! Впрочем, на роль Гамлета, чтоб разбираться в этой фигне, я не претендовал. Я человек управляемый, биоробот. Сегодня вот дозволили назюзюкаться — назюзюкаюсь. А не разрешили бы — капли в рот бы не принял. Завтра прикажут, скажем, Кэмп-Дэвид брать или там «Волжский утес» — пойду, хотя и буду знать, что ни фига из этого не выйдет. Потому что привык быть марионеткой. С детства привык. И даже если выдается возможность самому что-то решить, все время сомневаюсь. «Ох, ахти мне, да куды же я попер, с ничтожеством-то своим! Без высочайшего указа и соизволения!»

— Будем! — сказал я один из самых кратких тостов, употребляемых на территории бывшего СССР, и четыре стопки, весело звякнув, столкнулись где-то над серединой стола. Хлебнул залпом все 75 граммов, не нюхая. Наколол на вилку маринованный огурчик, взял ломоть хлеба… Не, нормально пошла, клево!

В общем, стакашек очень приятно повлиял на состояние моего внутреннего мира. Неприятные мысли смыл, словно дерьмо в толчок. На хрен гадать чего-то? Пить будем, гулять будем, а смерть придет — помирать будем.

— Колбаски возьми, сальца! — потчевала Зинка. — Закусывай, а то развезет…

Я, конечно, об этом раньше не знал ни хрена. Спасибо, просветила несмышленого! Хотя сама Зинуля еще до этой (для нее уже четвертой!) стопочки уже порядочно окосела. Вика и Лариса держались покрепче. Впрочем, в тот момент они все мне казались очень милыми.

Вика опять захотела попеть и завела что-то по-украински. Ухо восприняло это примерно так:

— «Знов зозули голос чуты в лиси, ластивки гнездечко звили в стриси…»

Но слов, кроме нее, никто не помнил, тем более на иностранном языке.

— Давай чего-нибудь попроще, — сказала Зина. — «Ромашки спрятались…»

— Нет, — замахал руками я, — это слишком тяжко. И грустно.