Первый к бою готов! - Сергей Самаров Страница 11

Правда, меня никто не обязывает показывать ей документы о прекращении дела. Это я просто так продумываю, как вариант, на всякий случай... Брат учил меня, что всегда следует думать о вариантах отхода, иначе пропадешь. Сам должен думать.

Он однажды сам не подумал, начальству доверился, и в итоге угодил в плен вместе со своими парнями... С этими вот, двое из которых сейчас, можно сказать, под моим крылом... Птенчики... Питомцы братовы...

* * *

Театр мы казали по полной программе... По дороге в управление заехали на квартиру к Качуриной. Без предварительного предупреждения, чтобы она снова не вздумала адвоката требовать... Не положен адвокат во время обыска... Приехали, значит, и там я уже ее в известность поставил – зачем и почему... Пригласили в качестве понятых соседей, что хозяйке, конечно, не доставило удовольствия. И соседям, кажется, тоже... Дом элитный... Живут люди не бедные... Не любят, когда их беспокоят, а уж когда беспокоит милиция, чтобы привлечь в качестве понятых, – не любят тем более. Но все же две женщины согласились. Больше от любопытства, чем из уважения к серьезным органам. Я по взглядам, которые они на Качурину бросали, понял, что с такими соседками она близких доверительных отношений никогда не заимеет... Завидуют и всегда подгадить готовы...

Но этот обыск, как и планировалось, был выполнен только для проформы. В квартире ничего не нашлось. Онуфрий посчитал, что пакетики с героином в квартире могут навести Качурину на мысль, что их подбросил он. И в квартире, и в офисе он бывал часто. Другие мужчины в квартире в последнее время не появлялись. Если предположить, что подставу организовывает мужчина, то подозрение, естественно, должно пасть на него... А тот человек, на которого Качурина может подумать, ключей от квартиры уже не имеет и давно уже в списке гостей не значится.

Короче, с пользой потеряли время... Но потрепали Качуриной нервы дополнительно. А это, как Онуфрий решил, полезно...

* * *

В этот раз мне пришлось обходиться без своих собровцев, потому что дежурила смена, которая с нами уже выезжала на дело полгода назад. Тоже могут вопросы задать, что и как, почему такое повторение сюжета... Это ни к чему. Служба собственной безопасности все разговоры в коридорах отлавливает... Парни – уши нараспашку – матерь вашу!.. И я ловко вывернулся, взяв группу захвата из отделения. Когда в управление приехали и парни заносили коробки ко мне в кабинет, капитан, командир группы захвата, сказал вдруг:

– Я где-то видел этого парня... Того, с волчьими глазами... Юриста...

Я ловко вывернулся.

– Видел, узнал и навсегда забудь... Он такой же юрист, как я и ты... Это майор из федеральной службы контроля за оборотом наркотиков. Он нас туда и вывел... Птица не нашего полета, и отчитывается там, куда нас не пускают... Понял?

У капитана глаза округлились, потом стали смешливыми.

– Майор? А я уж думал, как приеду, посмотрю каталог по розыску... Оттуда, думаю, что ли...

– Работает законспирированно... Так что, встретишь где его, узнать не должен. Понял?

– Так точно, товарищ подполковник...

– И капитан, что с нами был, оттуда же... Они большую операцию проводят... Мы так... Помогли, сбоку постояли, чтоб им – матерь вашу! – не светиться, потому как и дальше в тех кругах крутятся... Но забудь про это. Даже жене – ни слова... Сегодня было только маленькое звено. Начнешь болтать, можешь остальному помешать...

– Моей-то сороке вообще ничего сказать нельзя. Это уж я ученый... По всему свету за пять минут разнесет... И переврет все...

– Вот-вот... – я даже пальцем капитану внушительно пригрозил. – Задержанная где?

– В «обезьяннике». Несолидно, конечно, такую дамочку там держать – там у вас такая сегодня публика подобралась... Водилы с тех машин – самые приличные, хотя не брились уже неделю. Привести на допрос?

– Без тебя, когда надо будет, приведут... Можешь забирать группу и отправляться восвояси. Я вашему начальнику позвоню, похвалю вас... Аккуратно работали, четко, молодцы...

Капитану, я видел, очень хотелось еще поучаствовать в «большой операции», но я откровенно отшивал его, и возразить он не мог. Ушел, а я тут же обещание выполнил – позвонил начальнику отделения и похвалил его группу захвата. Каждому начальнику такое приятно услышать, отчего же не доставить человеку удовольствие... Мало ли, придется еще обратиться... Я сам еще два года назад замом в отделении был, знаю, как редко удается похвалу заслужить...

* * *

Сначала я водителей-дальнобойщиков допрашивал, подробно записал сцену с попыткой ограбления контейнера, вызвавшей у водил подозрение, «пробил» по базе данных номер «Ниссана Патрол», который один из водил записал.

– Что ты мне «вешаешь»... – сказал я, глядя в компьютер. – Есть в Москве машина с таким номером, только это «Хендэ Акцент», а не «Ниссан Патрол»... Владелец – артист театра и кино... Известный человек...

Я минуту подумал, потом потребовал:

– Давайте данные на тех четверых, что с вами были...

Дальнобойщики переглянулись. Как и было просчитано, они данные на свидетелей не записали. Если ограбление не состоялось, значит, и записывать нечего... Предполагать, что в машину подсунули наркоту, водилы не могли.

Если бы дело развивалось по-настоящему, я поморил бы их камерой дня три. Сейчас они просто мешали, и парней отшить стоило побыстрее.

– Где ночевать собирались?

– У «Евразии» своя гостиница... Со стоянкой...

– До завтра – матерь вашу! – свободны, пока я все проверю... Завтра к двенадцати часам – ко мне... Если уедете, на себя пеняйте... С трассы снимут, машины там и оставят, а вас в наручниках в камеру...

Но водилы и этим были довольны...

Я подписал им пропуска и отпустил...

* * *

Допрос же Анжелины Михайловны Качуриной я специально оттянул до самого вечера. И начал-то его уже под конец рабочего дня, чтобы начальство случайно в кабинет не заглянуло. Но у нас начальство не любит по вечерам задерживаться, и правильно делает, иначе мы все бы в нищете жили... Да и потому еще торопиться не надо было, что Качуриной следовало к допросу соответствующим образом подготовиться. А то приведи ее прямо из кабинета, она рогом упрется и будет адвоката требовать. А сейчас, когда рядом с бомжами и битыми шлюхами посидела три часа, она рада-радешенька, что я ее на допрос вытащил. От бомжей за три километра мочой воняет – никакими французскими духами не спасешься, сама, кажись, уже тоже провоняла. А у одного из тех синих стервецов старая рана в голове, и в ране черви копошатся. Приятно дамочке посмотреть. Я этого бедолагу-ублюдка специально настропалил, чтобы он к Качуриной все норовил поближе сесть и поговорить по душам. Вот уж она, наверное, по «обезьяннику» – матерь вашу! – поскакала... И ко мне прибыла в настроении подходящем, весьма уже к необходимой истерике близком. А я тут еще добавил ей, положив на стол акт экспертизы из другого дела, настоящего.