Кома - Сергей Анисимов Страница 11

– Меньше сахара едят. Но я согласна, что-то тут такое есть. Я сама уже припоминаю…

– Вот-вот, – Николай развёл руками, ненароком скользнув взглядом по циферблату на запястье. – Таких примеров из разных специальностей каждый доктор может при желании привести штук сто. Остановка дыхания на дачу наркоза в семьях выходцев из Голландии, в том числе живущих лет двести уже в ЮАР; подавляющее преобладание IV группы крови у жителей Гренландии, да и вообще что угодно. Но оружия из этого не сделаешь.

– И слава Богу.

– И слава Богу! – искренне согласился он сам. – Потому что только этого нам не хватает для полного счастья. Слушай, ты меня извини, я ужасно был рад с тобой поговорить, но мне надо ещё своих больных по разу посмотреть. Пятница всё-таки. Я сегодня дежурю ночью, но мне хотелось на бабушку Январь натравить ещё мадам Свердлову, до того как та домой уйдёт. Очень мне её лихорадка не нравится. В таком возрасте это чревато.

– Да, конечно, Коля. Спасибо тебе.

Ординатор Даша два раза несильно дёрнула его за рукав халата, и Николай чуть не засмеялся вслух – настолько понравилась ему такая форма прощания.

В отличном настроении, мысленно переваривая Дашины интонации и на ходу снимая с шеи фонендоскоп, Ляхин ушёл к своим больным. В первую очередь – послушать Екатерину Егоровну, пусть и в четвёртый раз за день. Её свежая рентгенограмма была чиста и невинна, но лежание в больнице для уже настолько ослабленной старой женщины прямо напрашивалось на вторичную пневмонию, и Николай, дослушав, пополировал рукавом тёмно-синий пластик своего не по возрасту шикарного «Литтманна».

– Да шли бы Вы домой, Николай Олегович! – посоветовала больная, неправильно расценившая его задумчивость. – Уже который час на дворе, а Вы всё меня щупаете!

– Да мне ещё дежурить сегодня, так что некуда особо торопиться, – машинально ответил он, и только потом, повернувшись, уже нормальным докторским голосом заверил больную, что ничего более важного, чем не пропустить возможную пневмонию у него сейчас нет. У остальных всё было несколько лучше, хотя разнообразие их диагнозов и лекарственных схем напоминало сложную карточную игру, из интеллектуальных, – когда в памяти приходится держать каждую сдачу на партнёров из по крайней мере пары 52-карточных колод. Можно было предполагать, что хороший терапевт способен затоптать за карточным столом профессионального математика, но до такого ему было пока далеко.

Дыры в личном бюджете Николай, по мере способностей заткнул очередными сеансами противорадикулитного массажа на неврологии, как и все последние дни закончив получением 150 рублей с того крепкого бизнесмена, которого он продолжал про себя называть «шифоньером». Вместе с двумя остальными клиентами, в том числе страдающей от боли в спине женщиной лет сорока в очень неплохой форме, бизнесмен вполне проспонсировал ему хорошие выходные: начиная от перекусона с Игнатом в середине дня где-нибудь в районе завтрашнего автосалона, и заканчивая давно откладываемым, за неимением сил и средств, походом по периферийным книжным магазинам, где цены иногда были ощутимо меньше, чем в центре.

Перекинувшись парой слов со спешащим на свой волейбол Ринатом, и отпившись чаем с остатками бутербродов уже на родном отделении вместе с парой припозднившихся докторов, Николай расслабился в глубоком кресле, расстегнув уже здорово потаскавшийся за неделю белый халат до самого никуда и меланхолично следя за приближающейся к цифре «5» часовой стрелкой на прицепленных над дверью канцелярских часах. С пяти собственно и начиналось его дежурство.

Без нескольких минут пять в ординаторскую вбежала запыхавшаяся, весело его поприветствовавшая доктор. Как-то не удосужившийся до этого момента поинтересоваться тем, с кем ему выпало сегодня ночевать на «скором дне» Николай удивлённо на неё уставился, раскинув руки в кресле в классическом жесте мышки из анекдота: «Где моя колбаска?».

– Ольга Андреевна, а что, снова Вы сегодня?

– А как же!

Доктор, чиркнув застёжкой, содрала с себя рыжую кожаную куртку, и сунулась в угловой шкаф, загремев там сыплющимися на пол вешалками.

– Вера почувствовала себя плохо, да домой ушла пораньше, – сказала она изнутри. – Ну так мы с ней, с одобрения начальства, и поменялись на 20-е.

Ольга Андреевна – это было «официальное» имя больничного ординатора, которую Николай мельком знал ещё по старым стройотрядам из «братских» по общей зоне или району, но с которой он так и не перешёл на «ты». Последний раз на его памяти она дежурила как раз две ночи назад, перед той благополучно закончившейся историей с нераспознанным гепатитом, а это он и сам без лишней гордости воспринял бы как по меньшей мере «тяжеловато». Ради денег, видимо.

В пять с копейками в ординаторскую вошёл завотделением, спокойно посмотревший на удовлетворившую его картину – ординатор Роон и молодой интерн сидят за столами, перебирая стопки «историй болезни», снятые к началу дежурства с сестринских постов. От профессора пахло хорошей туалетной водой и предчувствием выходного дня. Впрочем, этим последним пахло уже отовсюду.

– Всё нормально, Ольга Андреевна?

В принципе, ничего такого не случилось бы, если бы завотделением назвал её просто «Олей», и Николай даже удивился, что тот озаботился на полное обращение всего-то из-за его присутствия.

– Да, Владимир Анатольевич, спасибо. Я перед выходными много поступлений не ожидаю?

– Всякое может быть. Дачный сезон не начался ещё, так что все сердечники в городе. А что, Вы снова дежурите сегодня?

– Да, Вера Дудник заболела. Я поменялась.

– А, ну тогда всего хорошего. Смотрите внимательно, чтобы опять чего не вышло…

Ординатор Ольга ровно улыбнулась, и, сделав многозначный жест ладошкой и зевнув на ходу, профессор вышел, кивнув на прощанье Николаю. Ну, вот и началось официальное дежурство.

Вечер прошёл без особенностей – только часам к восьми на отделение из приёмного прислали, в сопровождении санитарки лет семнадцати, мужчину с тёмным и грубым лицом строительного рабочего. Двигался мужчина с трудом, прижимая к себе пакет с больничными принадлежностями и шаркая тапками.

– Почему не на кресле не привезли? – Спросил Николай у санитарки, спокойно пожавшей на его вопрос плечами. – Что, трудно было?

Девушка посмотрела на него, как на идиота, вручила оформленную двумя этажами ниже пустую склейку «истории болезни» и ушла по полутёмному коридору, покачивая бёдрами, как взрослая. В другое время он остановил бы соплячку и по крайней мере высказал бы ей, что именно, по его мнению, входит в понятие «медицинская субординация», – но при привалившемся к стенке больном было не до этого, и Николай просто мысленно плюнул.

– Вам привезти коляску? – спросил он больного сам, но тот только покачал головой, и минут за пять дотопал по коридору до мужской палаты, номер которой был уже выписан, пусть и карандашом, в углу «истории».

Уложив больного, Николай сунулся к Ольге Андреевне, смотрящей вечерний выпуск новостей по тусклому телевизору в комнате отдыха составляющей заднюю часть собственно ординаторской, и договорился с ней, что примет больного сам.