Афганский гладиатор - Александр Тамоников Страница 12

– Ну, это не важно! В понедельник проверюсь, и диагноз подтвердится. В этом я уверена! Но что-то я не вижу особой радости у будущего папаши?

– В понедельник увидишь!

– И ты, конечно, как человек благородный, женишься на мне?

– Посмотрим!

Женщина изобразила возмущение. А вообще она играла плохо, спиртное мешало. Подобный разговор следовало начинать по трезвянке, хорошо подготовившись и выбрав момент. Люблина же играла экспромтом:

– Что значит «посмотрим»? Не оставишь же ты меня матерью-одиночкой? Хотя от вас, мужиков, всего можно ожидать.

Старший лейтенант поднялся:

– Так! Идем! Я провожу тебя. А то сама не дойдешь!

– Идем! К тебе! Я хочу тебя!

– Сколько раз говорить, ко мне нельзя!

– Так пойдем ко мне! Соседка с танцев к молодому лейтенанту свинтила.

– У меня служба, или ты не врубаешься ни во что?

– Ой, ой, ой! Служба! Тоже службист нашелся. Тебе ж плевать на все!

– На все, но не всегда!

– Значит, служба? А как же я? Неужели здесь лучше, чем со мной в постели?

– Ты совсем заговариваться начала! Короче, Ира, или мы вместе идем, или я приказываю солдатам отвести тебя в общежитие.

– А ты не боишься, что солдаты изнасилуют меня? С голодушки?

– Не боюсь! Так как, вызывать наряд?

– Скотина ты, Тимохин! Соблазнил женщину, а теперь издеваешься. А еще офицером себя называешь! Самец ты обычный, а не офицер. Но учти, так просто ты от меня не отделаешься. Если...

Тимохин вызвал посыльных:

– Иванов, Петренко! Ко мне!

Солдаты подошли, доложили о прибытии.

Старший лейтенант указал на женщину:

– Отведите даму в женское общежитие.

Люблина встала, покачнулась:

– Я в провожатых не нуждаюсь.

Взглянула на любовника, усмехнулась:

– Я уйду! Не волнуйся, дорогой! А вот в общагу или еще куда, подумаю по дороге. Пока, любимый! Счастливой тебе службы, карьерист ты мой!

Ирина, закурив очередную сигарету, вышла на аллею и, шатаясь, пошла в сторону городка. У ограды остановилась, повернулась, чему-то рассмеялась и скрылась за зарослями кустов.

Рядовой Петренко предложил:

– Пойти за ней, товарищ старший лейтенант?

– Зачем?

– Пьяна же. В арык оступится, разбиться может!

– Не оступится. Давайте на отдых по одному! Но так, чтобы потом не бегать, не будить!

– Есть!

Тимохин вернулся в дежурку. Ударил кулаком по столу:

– И что за день сегодня такой? И что за жизнь пошла? Быстрей бы командировка. Надоело все, сил нет!

Помощник спросил:

– У вас и с женщиной неприятности, товарищ старший лейтенант?

– Занимайся своим делом, сержант! И не задавай ненужных вопросов!

Александр поднял трубку телефона, набрал номер КТП.

Чепец ответил:

– Дежурный по парку слушает!

– Тимохин! У тебя все готово?

– Конечно! Пока подойдешь, из столовой горячей картошки поднесут. А водку взял еще до отбоя!

– Хорошо! Иду!

– Угу! Жду! Бойцов на территорию отправлю, чтобы потом не базарили чего не следует!

Тимохин повернулся к помощнику:

– Я в парк! Через час буду. Тогда и ляжешь спать. А пока неси службу. Пройдет проверочный сигнал или оперативный передаст информацию, что делать, знаешь. Не получится расшифровать, звони в парк.

– Да все будет нормально. Первый раз, что ли?

– Ну, давай! Я надеюсь на тебя!

– Не волнуйтесь, товарищ старший лейтенант!

Проверив несение службы внутренним нарядом рот, Тимохин зашел на контрольно-технический пункт, где уже на табуретке стояла сковорода, на пульте бутылка водки с двумя кружками.

Старший лейтенант присел на кушетку:

– Наливай по полной, Вова!

– Как скажешь!

Дежурные по части и парку выпили, закусили. Вернее, поужинали.

Закурив, прапорщик сказал:

– Это, конечно, не мое дело, Саня, но твоя Ирина на дискотеке с капитаном-хирургом, недавно прибывшим в медсанбат, жару давали не слабо!

– Откуда тебе это известно? Я же предупреждал, не ходить в клуб!

– Я и не заходил. Ты забыл, какие окна в Доме офицеров? Витрины больше, чем в поселковом центральном кабаке. С улицы все видно. Я в автолавке водку взял и назад темной стороной. На клуб глянул, а там медсестра твоя во всех позах гнется в руках у этого капитана. И шампанское по очереди из горла тянут. Ирка хохочет, виснет на хирурге. Я обалдел. Ведь она ж с тобой живет! Или спьяну голову потеряла?

– Ничего, Вова, утром найдет головушку свою буйную.

– Нет, но так нельзя! На виду у всех! А на них многие смотрели. Базара теперь будет на весь городок. И из тебя рогоносца сделают. Хотя ты ей не муж, она не жена. Но сплетен не оберешься.

Тимохин махнул рукой:

– Черт с ними! Этих сплетен и без повода всегда полно!

– Что верно, то верно! Только не пойму, с чего она разошлась? Вроде баба скромная, а тут?

– Хорош, Володь! Разливай, что осталось, да пойду я в штаб. Помощнику отдыхать скоро.

Офицеры допили водку, опустошили сковороду.

Ровно в час, зайдя еще в столовую, старший лейтенант прибыл в штаб. Наступило самое муторное время в наряде. С часу и до подъема. Потом пойдет легче. День проходит быстро. До 13-00 спишь, потом обед, и пора к смене готовиться. Если, конечно, до подъема не произойдет ничего неожиданного. Но в этот наряд старшего лейтенанта ждало еще одно событие. И вновь неприятное. Началось оно, когда стрелки часов показали 3 часа утра.

Воскресенье 10 июня. 3 часа утра. Дежурный по отдельному ремонтно-восстановительному батальону старший лейтенант Александр Тимохин мерно дремал, покачиваясь на стуле у пульта служебного помещения. На топчане, за занавеской, похрапывал его помощник сержант Юрий Блинов, посыльный по штабу рядовой Иванов отдыхал в казарме, и только второй посыльный рядовой Петренко нес службу, сидя на ступеньках крыльца штаба, часто бросая взгляд на часы и зевая. Раннее утро. Тишина. Лишь ленивый стрекот цикад да уханье какой-то ночной хищной птицы в зеленой зоне у реки Теженка.

Неожиданно, как выстрел, раздался грохот от падения стула в предбаннике. Александр, оторвавшись от дремы, повернулся и увидел перекошенное страхом лицо буквально вломившегося в дежурку бодрствующего посыльного, здоровяка Петренко.