Бойцовская порода - Лев Пучков Страница 12

Расслабляться пока что было рано. Судя по приближающемуся гусеничному лязгу и реву моторов, колонна на подходе, времени осталось меньше минуты. Самый простой вариант: выскочить на улицу и заорать бойцам на посту, что в доме «духи» — пришлось сразу же отринуть. Сразу ведь и не разберут — что к чему, хай подымут, суетиться начнут, и тотчас же будут искрошены в капусту засадной группой, разместившейся на втором этаже. Просто пересидеть, спасая три шкуры — тоже не выход: «духи» отстреляются за минуту, уйдут тем же путем, что и пришли — судя по всему, через подвал, а бойцы сопровождения с ходу начнут утюжить подъезд бээмпэшньши пушками. Это будет еще обиднее — уж лучше пасть от чеченской пули!

— Лежать! — напомнил Серега семейной паре, вылущивая из «разгрузки» «ф-1» [10]и разгибая усики предохранительной чеки. — Я щас — быстро…

И действительно — получилось быстро, как в образцовом учебном бою. Прокравшись на площадку между первым и вторым этажами, Серега запулил гранату в обугленный проем расположенной над ЖЭУ однокомнатной квартиры, переждал оглушительный взрыв и, на ватных подгибающихся ногах проскочив лестничный пролет, от входа выпустил магазин по бьющимся в страшных корчах телам, разметанным взрывом по комнате.

И, не слыша себя из-за металлического звона в ушах, метнулся к окну, размахивая автоматом и вопя что есть мочи:

— Не стрелять! Свои! Это я — Пес…

…Итак, перестраиваться в соответствии со скоростными новаторскими методиками никто не желал, а работать по старинке было просто нерентабельно. Рудин произвел элементарный подсчет: если в родном Белогорске с его почти двухмиллионным населением нашлось немногим более двух десятков приверженцев старой школы, то в Краснореченске их будет примерно в шесть раз меньше!

— Наша «Школа консервативной дрессуры» только на Грише держалась, — напомнил Рудин озабоченным соратникам, когда Соловей заикнулся было насчет дать объявления по существу вопроса в местные газеты. — Нет, не стоит даже и пытаться. А займемся-ка мы заводом, хлопцы! У нас для этого практически все есть. За небольшим исключением…

Ну да, все у них было — желание, опыт, реконструированный питомник. А что за исключение? Да так, ничего особенного… Материала для завода у них не было, вот что. Самая малость! Даже если стартовать тремя породами, представленными в лице репатриированных из Белогорска собакенов: хромоногой ветеранши Ингрид, спаниеля Джека и Алисиных кобелей-людогрызов, то каждому представителю необходимо было иметь пару аналогичного вида. То есть как минимум где-то раздобыть еще одну спаниели-ху, ризеншнауцериху и немецкого овчара. В противном случае, ежели скрещивать Ингрид со шнауцёрами или, того паче, со спаниелем, тогда вообще получится совсем уж по Гашеку:

«…Швейк, после того как медицинская комиссия признала его идиотом, ушел с военной службы и теперь промышлял продажей собак, безобразных ублюдков, которым он сочинял фальшивые родословные… Это были гадкие страшилища, не имевшие абсолютно ничего общего ни с одной из чистокровных собак, за которых Швейк выдавал их Бретшнейдеру. Сенбернар был помесь нечистокровного пуделя с дворняжкой; фокстерьер, с ушами таксы, был величиной с волкодава, а ноги у него были выгнуты, словно он болел рахитом; леонберг своей мохнатой мордой напоминал овчарку, у него был обрубленный хвост, рост таксы и голый зад, как у павиана…»

В Краснореченске породистые собаки по улицам бесхозно не гуляли — провинциалы к благородной животине относились с большим уважением, а местные нувориши готовы были платить хорошие деньги за красивых псов с длинной родословной. Системно никто заводом не занимался. Какие-то потуги в этом направлении прослеживались: изучая газетные объявления, наши приятели отследили три многообещающих зазывных лозунга, типа: «…Реализую доставленных с Московской выставки щенков колли с хорошей родословной…» Во втором случае речь шла о пуделях трех разновидностей, в третьем — о ньюфаундлендах. Однако наряду с этими вполне миролюбивыми предложениями в тех же газетах имелись несколько десятков запросов такого примерно характера: «Куплю щенка питбуля — родословная желательна…» Помимо конкретно питбуля хотели еще какого угодно бультерьера вообще, бульдога, добермана, ротвейлера — на худой конец, немецкую овчарку или овчарку побольше — кавказскую. Как видите, красно-реченские товарищи желали иметь нечто иное, нежели шерстяную игрушку для детей и общесемейного баловня.

— Хорошо, мы вам это дело мигом организуем, — решил Рудин и отправил Соловья потолковать с местными живодерами. А сам засел с Алисой набирать бланки «липовых» документов для будущих обитателей питомника.

Соловей арендовал у живодеров на трое суток грузовик с клетками, Алиса скинула на принтер бланки документов, наши парни плотно поужинали и укатили в столицу, до которой от Краснореченска было всего-то восемь часов езды..

Материал добыли сравнительно легко и быстро: в окрестностях Первопрестольной слонялись без дела множество чистопородных тварей, брошенных на произвол судьбы своими нерадивыми хозяевами, которых в последнее время системно разоряло государство либо пачками отстреливали более удачливые конкуренты. Голодное зверье, несмотря на врожденную гордость и хваленую повышенную злобность (есть в собачьем аттестате такая графа: «злобность» — ее по своему произволу определяют люди, порой весьма далекие от знаний песьей психологии), без боя сдавалось в опытные руки профессионалов. У наших парней, всю жизнь посвятивших воспитанию собак, слезы на глаза наворачивались при виде бойцового пса, с обреченностью во взоре ползущего за куском говядины в провонявшую бездомными котами клетку.

— Вас бы самих — вот так… — цедил сквозь зубы впечатлительный Ваня Соловей, недобро щурясь на новенькие трехэтажные особняки, невесть откуда повылезавшие из земли в административной зоне столичных окрестностей — подобно червям в теплый дождь, коих мы доселе не замечали в своем дворе. — …воспитать от слепых глаз в холе и неге, а потом, в зрелом возрасте, выкинуть к едреней матери — болтайтесь, как хотите…

Еще несколько месяцев ушло на работу с четвероногими производителями. Не думайте, что это так просто: разбили по парам в соответствии с породами, локализовали в вольерах — и гуляй, жди приплода. Необходимо было подлечить зверей, организовать психореабилитацию — каждый из этих несчастных получил глубокую душевную рану, будучи выкинут на улицу горячо любимым хозяином, — произвести частичную отбраковку, изучить характерные особенности и, вообще, наладить с псами нормальные добро-хозяйские отношения — если повезет, не один год придется трудиться вместе.

Все это время жили, образно выражаясь, «на подсосе». Алисины переводы, приносившие весьма скромный заработок, и потуги рукодельного Соловья, подрабатывавшего в автосервисе, разве что не давали умереть нашим славным ребятам с голоду совместно с псами — ни о какой нормальной жизни речи быть не могло.

Выручал Кузя — тот самый, у которого заняли денег при покупке инвалидной коляски для Толхаева. Одноклассник Соловья, живший некогда с ним по соседству, Кузнецов Андрей Сергеевич, за то время, пока Ваня надрывал пупок в борьбе с разномастными экстремистами, сделал в родном городе карьеру. Никуда не ездил, не учился специально, просто сидел на месте и потихоньку греб под себя, проявляя при этом незаурядные организаторские навыки. В настоящее время Кузя имел в городе изрядный авторитет, собственную газету, ряд предприятий розничной торговли, заводец по производству пихтового масла, прогулочный катер, возивший желающих по реке Красной, а также состоял в президентах охотничьего клуба «Пардус».